Информация

Матери или отцы убитых часто говорят о преступнике или преступниках просто: «У меня просто нет слов». Или что-нибудь вроде: «То, что я чувствую, не выразишь словами», «Это в голове не укладывается».

Из чего я делаю вывод, что все они хотят сказать: никакие слова тут не годятся, никакими словами этого не выразишь. Подходящих слов все равно не найти, бессмысленно даже пытаться это делать. И не пытайтесь.

И я согласен с ними. Я на стороне матери, на стороне отца. И что касается тех, кто это сделал, то у меня нет слов.

Информация внушает мне — информация то и дело внушает мне, чтобы я перестал говорить «привет» и начал говорить «пока».

Там, где я живу, я постоянно вижу одну желтокожую карлицу: на улице, в магазинах, на автобусной остановке. Это молодая желтокожая девушка, ростом меньше метра двадцати, с типично короткими конечностями (руки согнуты в локтях, локти немного разведены, словно она в любую минуту готова броситься в драку, ноги колесом). Она наполовину азиатка, наполовину — креолка, с бледными бровями и белесыми ресницами, волосы у нее с оранжевым отливом, как шерсть у орангутанга, и они топорщатся как наэлектризованные. Она еще молода. Она станет старше, но не станет выше… В первое время, каждый раз, когда мы обменивались взглядами, ее подбородок затвердевал и в глазах читался вызов. Недоверие и многое другое, но прежде всего — вызов. В последнее время выражение ее лица понемногу стало меняться, в нем уже нет вызова; в вызове отпала необходимость (хотя он был необходим столько раз до того). При встрече мы узнаем друг друга, но еще не улыбаемся друг другу и не киваем.

Ужасно, когда тебя называют желтым карликом. Ужасно потому, наверное, — потому что ужасно им быть. Ужасно. Бедная, бедная желтая карлица. Мне хотелось бы, чтобы она знала, что желтые карлики — они хорошие. И жизнью своей я обязан желтому карлику, как и все мы — тому, что там в вышине: Солнцу.

В желтой карлице нет ничего экзотического. В желтых карликах вообще нет ничего экзотического. Они одни из самых типичных явлений во Вселенной. Квазар — галактика размером с Солнечную систему, кружащая вокруг какого-то квантового чудовища и уносящаяся за пределы видимого пространства со скоростью порядка миллиона километров в секунду, — вот это действительно экзотика.

Я никогда не смогу выдержать взгляд того желтого карлика наверху. Его пристальный взгляд никогда не смягчится.

На фоне общей массы желтая карлица не представляет собой ничего необычного. Скажет ли ей кто-нибудь об этом когда-нибудь? Она вполне обычная. Она не такая, как прочие звезды улицы. Не такая, как красный гигант, шатающийся и падающий под перекинутые через улицу пешеходные мостки, не такая, как черная дыра за подвальным окном, и не такая, как пульсар на карусели на безлюдной детской площадке.

Отягощенный грузом собственных забот и в состоянии тяжелого похмелья, Ричард Талл возвышался над городом, стоял на сороковом этаже. Он сейчас был в офисе Гэл Апланальп. Причем Ричард не просто «возвышался» над городом, он возвышался над Сити, над самым сердцем Лондона, — наверное, тут даже слышен звон колоколов церкви Боу. Теперь это не было похоже на страну кокни с ее уличными торговцами и воришками. Повсюду кипели широкомасштабные, носящие очистительно-разрушительный характер строительные работы: комбинезоны, защитные каски, котлован под фундамент, высотные краны, огромные бетонные блоки. Раскаленные синие лучи сварки сияли в утренней дымке. Ричард подумал о заднем дворе, куда выходили окна его кабинета на Кэлчок-стрит и где год за годом болтались строители-бездельники. Для Ричарда стройка означала своего рода разрушение. Для него строители — это лентяи, бессмысленно слоняющиеся среди мусора, и результат их деятельности — сплошной ад.

Стены офисов литературных агентов — Ричард знал это по своему большому и злополучному опыту — обычно украшались книгами. Здесь же они были сплошь увешаны афишами с портретами авторов, которых Гэл уже представила публике. Здесь Ричарда со всех сторон окружали лица известных романистов, которые, однако, помимо своих романов были известны и еще чем-нибудь. Они были известны в качестве ведущих теленовостей, в качестве скалолазов, актеров, кулинаров, модельеров, копьеметателей и лиц, приближенных к ее величеству. Ни один из них не был известным книжным обозревателем. Была здесь и афиша Гвина. Многих авторов Ричард так и не смог опознать. Он сверился с яркими брошюрами, разложенными веером на кофейном столике. Ага, значит, вон тот придурок с «хвостом»… пишет биографии рок-звезд. Его пространная библиография целиком состояла из фамилий рок-звезд с восклицательными знаками. Каждое заглавие заставляло голову Ричарда дергаться от приступа головной боли. Он представил себе, как могла бы выглядеть его библиография… Давенант! Дипинг! Боттрелл! Майерс!