Ингрид Кавен

– Да нет, со мной, пожалуй, все в порядке… Не прерывай. Итак, заражение происходит через ухо, которое, как тебе известно, связано со всеми мускулами тела, связано со звуком, речью, а потом уже с самим телом, с мыслью. Конечно, заболевают не все. Ты, например, не заболела, но у тебя есть оружие защиты: ты сама исторгаешь из себя другую музыку, контрзвуки, как антивирус… Это как война звуков, но ты в меньшинстве, и это действительно меньшинство… Все вокруг как неживые. И это производит очень странное впечатление, потому что людей много, даже слишком. И получается бесплотное множество, забавно, правда? И все такие человечные. Время то убыстряет свой ход, то замедляет. А сейчас – полнейшее спокойствие, нечто вроде нового ледникового периода, когда с трудом понимаешь, что же происходило до тебя тогда, когда время бежало, когда что-то свершалось. Время рождало Райнеров, Мазаров и так далее… А теперь о них вспоминают как о невероятно невозможных эксцентричных персонажах, хотя они были лучшими представителями своего времени, живыми из живых.

– Хорошо, что мы говорим об этом, да? Мне иногда кажется, что определенное время хотят забыть, стереть из памяти, вычистить, придушить, чтобы скучать со спокойной душой.

– Да, правоверные евреи говорят, что умираешь дважды: один раз физически, а второй – когда о тебе больше не вспоминают.

Но что это за голоса? «Шеф! Шеф!.. Да чтоб мне сдохнуть!.. Ничего не понимаю, шеф, все летательные аппараты экспедиции исчезли с экранов… Они испарились! Улетучились… (человек щелкает пальцами, большим и средним) – вот так! Ничего не понимаю, как резинкой провели… Даже следов никаких… провал… невидимая трещина во времени… Это уже случалось в прошлом: какой-то временной отрезок изымался из Времени… То есть он, конечно, существовал, но как бы сам по себе, без всякой связи с тем, что за ним последовало…

– Пот-ря-саю-ще! Как говаривал, приподняв бровь, мистер Спок в «Звездном пути»… Хватит, Шпильфогель, прекратите свои шуточки с этим вашим временным Бермудским треугольником…

– …и как существуют затерянные континенты, так существуют и годы, десятилетия, которые исчезают бесследно, а раз они умирают, о них перестают говорить, и они нам тоже ничего не говорят. Существа, жившие в такое время, исчезли, не произнеся ни слова, возможно, депортированные на другую планету. Кажется, что ты их знал, встречал, но у них так мало общего с настоящим… не знаешь, что и сказать. Может быть, они находят в другом временном измерении, которое рядом с нашим, но не наше…

– «Это телепортация, Скотти!», так? – расхохотался Арбогаст.

– …и они не только исчезли, но о них и вспоминать трудно… Я говорю о живой памяти… Шеф! Шеф! Ничего не понимаю, с радаров исчезло семь лет. Улетучились. Семь потерянных лет, они соскользнули во временную трещину, которая сомкнулась над ними, как зыбучие пески, это как исчезнувшие с лица Земли материки, о которых рассказывают легенды. Атлантида…

– Но выжившие-то есть, дорогой мой Шпильфогель?

– Есть, шеф, даже много, но они в плачевном состоянии: почти все заражены чумой, у всех отсутствующий вид, как будто они продолжают жить в прошлом или будущем, они там, углублены в себя, погружены либо в мечтательную ностальгию, либо в дурацкий оптимизм. Не мозг, а плантация трухлявых грибов прошлого, люди эти готовы встать на колени и целовать задницу Будущему, они как статисты старого фильма: пленка износилась и все время сворачивается, а лица у них на пленке несколько пострадали из-за нитратов серебра. От этих лет кое-что сохранилось, но все мертво, в ледяной корке, этакие замороженные продукты.

– Да, на эту тему есть даже кое-какие теории… провалы в пространстве-времени, но хватит этих пустых пространственно-временных мечтаний, это не более чем поэзия и ничему не служит…

– Кто-то сказал, мистер Арбогаст, «Спасать надо ненужные вещи…»

– Вернитесь на землю, Шпильфогель, на твердую землю…

– А еще кто-то сказал: «Вы о жизни? Так этим займутся наши слуги…»

– Вы начинаете утомлять меня. Следите лучше за своими радарами, сонарами и квазарами…

– А Альказар?

– …смотрите вперед, и хватит думать о прошлом, впрочем, и о настоящем тоже. Ясно? Вопросы есть?»