Инициация

Рурк не солгал насчет действия наркотика – через несколько минут чувство дезориентации стало ослабевать, и Дон мало-помалу пришел в себя. Вернувшиеся к нему воспоминания не исчезали, их пугающая четкость слегка уравновешивалась их фрагментарностью: десять тысяч фрагментов пазла, подброшенных вверх.

– Надо идти, – сказал Рурк.

Он включил фонарик, подвел Дона к люку и распахнул дверцу. Узкий луч фонаря выхватил из темноты ночи, наступившей неестественно быстро, первые шесть ступенек.

– Я пойду первым. Что бы ни происходило, не смотри вниз.

Дон был слишком занят тем, что цеплялся мертвой хваткой за лестничные перекладины, поэтому не мог смотреть никуда, кроме своих узловатых артритных рук. Управлять своей одряхлевшей персоной было и само по себе сложно, а тут еще воспоминания (или прекогнитивные видения?) продолжали поступать сквозь какой-то разрыв в его мозговой оболочке: близнецы уже в зрелом возрасте; вечно молодой Аргайл, поднесший к глазам бинокль; крепкий молодой человек по имени Хэнк, исчезающий в пасти дольмена…

Предательские пальцы соскользнули с перекладины, и Дон непременно бы упал, если бы Рурк не подхватил его под мышки и не поставил на ноги безо всякого видимого труда. Дон был словно мешок перьев. На закате дней я ссохся, как черносливина.

Рурк убрал фонарь и зажег факел – старомодный, с каплями смолы, падающими с крупной верхушки, отбрасывающий красноватые отсветы и отчаянно дымящий. Из мрака выступили смутные очертания утеса, поросшего кустарником и молодыми деревцами. Пещера ждала. Путь к ней преграждала воронка/пропасть, сужавшаяся здесь метров до двух в ширину. Из трещины выплывали клубы тумана и смешивались с дымом факела.

Господи боже, это сон, не иначе. На вершине горы – башня, у подножия башни – поляна. А я под сильным кайфом. Но его это не убедило. Хруст гравия под ногами, запахи зелени и земли были слишком реальными. Каменная стена и пещера – слишком прочными. На ум Дону пришли Мильтон и Данте, и у него возникло острое желание помочиться.

Рурк сказал:

– Это и есть лесная пещера на участке Y-22. Немного информации: деревню поджег твой старший кузен в 1923-м. Предположительно, пожар был следствием вооруженного столкновения, когда селяне подкараулили Мельника и прочих вальщиков, собираясь принести их в жертву Старому Червю. Какого чёрта твой кузен с друзьями делали так далеко от «Слэнго», остается загадкой. Тебе отец когда-нибудь рассказывал об этом?

– Нет.

Такой семейной легенды Дону слышать не доводилось. Он знал о каких-то дальних родственниках, служивших кто снайперами, кто шпионами во время Первой мировой; еще об одном, которого в двадцатые-тридцатые знали как «великого белого охотника»; и еще об одном, который скончался от хронического истощения после участия в раскопках египетской пирамиды примерно в то же время. Ну и, кроме того, были еще отец и дед, тоже герои-разбойники – каждый в своем роде. Что же до этого йомена-дровосека и его связи с исчезновением людей в «Слэнго», то тут был полный ноль.

Рурк взмахнул факелом и шагнул в пещеру. Дон ухватил Рурка за пояс, чтобы не упасть. Он вспомнил похожую систему пещер в Мехико и людей, избивших и возложивших его на какой-то доисторический алтарь, чтобы принести в жертву какому-то доисторическому богу. Он вспомнил их вопли, когда их затянула в себя тьма. Что произошло потом, он так и не вспомнил.

Тоннель извивался, уходя все дальше вниз, и через какое-то время они вошли в большую пещеру, с потолка которой свисали мириады сталактитов. Тут было абсолютно сухо, стены крепились грубо обтесанными балками и были испещрены рисунками мелом, изображавшими человечков, которые склонялись перед гигантскими червями с гуманоидными черепами, и другие, еще более странные, вещи. «Я видел эти рисунки». Это было не совсем точно. Я увижу эти рисунки. На чердаке загородного дома. Лет через тридцать

. Поодаль находилось несколько сооружений, чьи истинные параметры трудно было оценить из-за накопившихся известковых напластований, и яма, источавшая мерзкий смрад.

Дон узнал это место:

– Это та же самая галерея, что я видел в Мехико.

– Все пещеры похожи одна на другую. Все они ведут в сердце Великой Тьмы.

Рурк сделал несколько шагов вперед, и свет факела выхватил из мрака каменное строение, напоминающее зиккурат, высотой в три человеческих роста и тоже покрытое известковыми наслоениями.

Камень был чудесным образом прозрачен, пронизан мириадами наростов и уродливых фигур. Рурк поманил его к себе, и Дон с неохотой приблизился. Его внимание немедленно привлекли две вещи: идеально круглое отверстие на уровне глаз на стенке зиккурата и тот факт, что непонятные фигуры оказались детскими скелетами. Сотни скелетов детей, окаменевших и превращенных в цементирующий элемент, строительный раствор между кирпичами.