Инкарнация

Александр Николаевич ещё долго лежал, осмысливая привиденное. Размышляя, он в конце концов пришёл к выводу, что где-то здесь скрыта подсказка к каким-то будущим событиям. Возможно, для него не желательным. Он даже почти догадывался, в каком месте сновидения нужно её искать. Но он и представить себе не мог, чем лично для него обернётся реализация этой подсказки, а также последствия задуманного им эксперимента.

«Как же так получается, – думал он, – что, просыпаясь, я каждый раз попадаю в одну и ту же реальность. А там, по ту сторону реальности, всегда всё по-разному. И как там возникают прозрения, решения и такого вот рода головоломные сюжеты?»

Он встал и стал ходить туда-сюда, как был, ни в чём, продолжая размышлять, как вдруг звуком приближающегося паровоза зазвонил мобильник. Вздрогнув от неожиданности, он схватил со стула телефон и нажал кнопку.

– Женька…? Женька! Дружище! Как ты вовремя! – закричал он в телефон, услышав давно знакомый голос. – Сейчас же ко мне. Слышишь? Никаких гостиниц! Я этого не потерплю. Только ко мне. Ты слышишь? Только ко мне! Ты мне страшно как нужен. Я жду тебя. Жду!

«Господи, – подумал он радостно. – Вот это подарок! Нежданный подарок судьбы! Как это хорошо! Сейчас приедет Женька. Евгений Михайлович. Он же эрудит. Он всё знает. Светлая голова. И он же художник! А главное, он мой друг с самого детства, и кто лучше, чем он, поймёт меня». Его сосредоточенность на сне пропала. Встреча друга – что может быть более свято!

Он бросился в ванную смывать последствия сна. Затем закутался в махровый халат и стал готовить зелёный чай.

– Женька, Женька, Женька… – радостно приговаривал он, нарезая дольками лимон и поджаривая гренки.

Наконец у ворот просигналила машина, через минуту в дверь постучали, и он бросился открывать. На пороге, улыбаясь, стоял невысокий, лысый, лобастый человек. В одной руке он держал чёрную походную сумку с надписью «Экстрим», в другой большую папку с бумагами.

Александр Николаевич широким круговым жестом руки, и склонив голову, пригласил гостя войти.

Как только гость вошёл, они тут же заключили друг друга в объятия и принялись хохотать, глядя друг на друга.

– Ну, вот и ты! – радостно проговорил Александр Николаевич, отпустив, наконец, своего гостя. – Ты не представляешь, как я тебе рад и как ты мне сейчас необходим. Именно ты. Ты и никто кроме тебя. Раздевайся и проходи.

Как только гость разделся, Александр Николаевич тут же усадил его в старое, объёмное, покрытое какой-то шкурой кресло, приговаривая при этом: «Это кресло для гостей. Для дорогих друзей».

Сам же уселся на стул верхом и, продолжая улыбаться, стал наливать в чашки чай и пододвигать поближе к гостю ещё тёплые гренки.

– Как ты оказался в нашем городе? Что тебя сюда так вовремя занесло? – спросил он.

– Выставку у вас делаю. В вашем Дворце культуры. А заодно на этюды похожу. Здесь чудесные места. Городишке этому, насколько мне помнится, более тысячи лет. Есть что прочувствовать.

– Выставку! Это превосходно! Но, Женя, это же не твой масштаб, чтобы выставляться здесь. Всего сорок пять тысяч населения, включая стариков и детей. А впрочем, я чрезвычайно рад твоему приезду, делай что хочешь, но жить будешь у меня. И поможешь мне в моём, уверяю тебя, интереснейшем эксперименте. Эксперименте, которого ещё свет не видел. Который перевернёт сознание людей. И твоё, кстати, тоже.

Александр Николаевич поставил локти на стол и, подперев ладонями подбородок, стал внимательно наблюдать за Евгением Михайловичем.

– Ты от Союза выставляешься? – спросил он.

– Нет. Я не люблю союзы. Ты ведь знаешь. Знакомый коллега пригласил. Он тут промышляет заказами. Ну и я же знал, что ты здесь. Кстати, превосходный чай, – сказал Евгений Михайлович, отодвигая чашку и вытирая салфеткой губы. – Спасибо. Я тоже, Санечка, очень рад повидаться с тобой. Ведь прошло, наверное, не менее десяти лет с нашей последней встречи. Я был в твоём институте, и мне сказали, что ты всё бросил и уехал сюда. – Он откинулся в кресле и продолжил. – Говорили, что тебе отказали в работе над какой-то сумасбродной идеей. Говорили, что ты индивидуалист. Что ты гениален. И очень жалели, что ты ушёл.