Иной мир. Часть 3

Не мытьём, так катаньем, но мы смогли уместиться в трофеях. Комфорта немного, потому что я, Булат, Андрюха и Боря едем на крыше внедорожника «Ниссан Патрол», благо та имеет багажник, а на него положены по возможности мягкие пожитки. Тем, кто в салоне, не позавидуешь. Килькам в банке, и то просторнее. Во всём надо видеть плюсы. В нашем положении они, безусловно, есть. Свежо, и потом не воняет. Жара ведь, а кондёры в машинах не работают. Некому их в этом мире заправлять.

Эх, нам бы пару-тройку прицепов. Не оставили бы гору трофейного оружия, почти полтонны соляры в канистрах и кучку всяческого полезного барахла. Впрочем, можно вернуться за ним позже. А ещё позже обменять на что-нибудь более ценное…

* * *

Удирающий враг и удравший — совершенно разные вещи. Это мы поняли, когда нашли КамАЗ спустя час мирной поездки по степи. Мигель Мартинос смылся, и догнать его не получится при всём желании. Об этом говорит еле заметный узкий след, оставленным кроссовым мотоциклом. Эх, не допытал Бодров Сучка. Умолчал бандит о мотоцикле. Надеялся, умирая, что справедливость восторжествует и нас всё-таки поймают, а затем порешат. Не по душе нам такая справедливость.

Мартинос, удирая на мотоцикле, мог сжечь КамАЗ. Не сжёг. И оставил всё, что в нём лежит. Боялся, что не успеет, и старался стать как можно легче. Наверное, сейчас несётся по степи с очень довольной рожей и надеждой на скорое возмездие, а также возврат потерянного в бою имущества. Не хочется нам войны с целым посёлком, да спрашивать не станут. Придётся думать.

— Особо нагруженные машины разгрузить! — начал командовать Стрелков, и его федералы тут же принялись за работу. — Слить солярку и заправить КамАЗ из расчёта на то, что каждая машина сможет проехать около двух сотен километров. Выполняем!

Задачи, поставленные Борей, были выполнены дружно. С приобретением КамАЗа будет полегче, и на крыше ехать больше не придётся. По поводу топлива не беспокоимся — доедем до посёлка Речной, а там видно будет. Кто знает, может, снова в пеший путь придётся двинуть. «Что делать дальше?» — этот вопрос прозвучал из уст Бокова на всеобщем собрании, которым не побрезговали даже берсерки. Уселись мы все на травку большим кружком и начали разговаривать. Только поляки, от плена бандитов освобождённые, не приняли участия, потому что всё ещё не могут оправиться от шока. Они ведь новоприбывшие. Вышли из портала и через несколько часов в плену оказались. Не так представляли жизнь в новом мире, видимо, да спрашивать их никто не стал.

Максим Ефименко, заметно посвежевший после освобождения из плена, решил высказаться первым. Историю пленения мы пока не слышали и оставили её на более благоприятное время. Вечерком, сидя у костерка, всё расскажут. Или в дороге. Сейчас же на первом месте дела поважнее стоят.

— Есть бумага и ручка? — спросил Максим. — Либо карандаш, всё одно, главное, чтобы нарисовать можно было.

Бумага и карандаш были найдены. Пусть и в малом количестве, но столь редкие вещи имеются у многих.

— Смотрим на рисунок и внимательно читаем названия точек. — Максим, закончив рисовать, передал помятый тетрадный листок сидящему рядом федералу.

Только через три минуты лист дошёл до меня. Рисует Ефименко хорошо, поэтому понять, что изобразил он именно карту, несложно. Целый материк нарисовал, не поленился. И главной точкой на единственном открытом материке этого мира является город Иерихон. Уже от него в разные стороны идут кривые линии. Линий этих аж тридцать семь, и каждая упирается в берег материка. Многие многократно делятся на многочисленные ответвления. Целая паутина получилась. И на каждой линии отмечены точки, но они не подписаны. Места маловато на рисунке, чтобы каждую можно было подписать. Наши посёлки, кстати, находятся на конце одной из линий-ответвлений. Тупиковая линия получилась, потому что до берега материка она не доходит. Совсем рядом от посёлков, в сторону Иерихона, на линии отмечена точка и подписана как город Светлый. Можно было и другие города подписать, там, где на листке места хватает, но Максим не стал тратить на это время.

Дольше всех карту смотрел Адриан Лейн и даже сделал в ней несколько пометок своим коротким карандашиком. А уже затем передал листок наёмнице Лили. Та только взглянула и отдала его Стрелкову. Когда листок вернулся к Максиму, тот начал объяснять: