Иной жизни для себя не представляю! Книга вторая. Опасный маршрут (СИ)

От Камаза остались одни железки. И стоял он на железных дисках колес, а от остатков резиновых покрышек тянулись слабенькие дымки. Стараясь не прикасаться к черным от копоти железякам, заглянул в кабину - бардачок открыт, Макарова в ней нет. Значит, все же на пистолет партизан позарился.

В остатках кузова - раздутый бидон с сорванной крышкой. Это в нем хранилась вода, наверное при пожаре закипела, и пар раздул изделие в подобие бочки. Маленькую канистрочку, которая хранилась в кабине, я тоже нашел. Вернее, ее остатки - была алюминиевой, и почти вся расплавилась. И получается, что партизан из отряда, если хоть что-то соображал, шел к Камазу со своей водой. А если без нее - то на нашем роднике нужно вечером его ждать, потому что никаких других парень не знает, а без воды в нашей жаре долго не протянешь.

Зная, что вырученные за товар деньги оставались в Камазе, я попробовал поискать остатки либо кейса, либо небольшого чемоданчика, в котором они могли быть. Все просмотрел в остатках и кузова, и кабины - ничего не нашел, даже металлических уголков и застежек, которые сгореть вроде бы не должны. Но, может деньги были спрятаны в другом месте, о котором я и не подозреваю? Тогда нужно дождаться Палыча - очень важно понять, сгорели деньги, или их унесли с собой. Потому что если унесли - то не из-за них ли все затеяно. А с учетом подозрительно большого отпечатка сапога, принадлежащего непонятно кому, это мог сделать вовсе не наш канавшик, а кто-то другой.

По времени, Леонид и Палыч должны были вот-вот подъехать. А мне очень хотелось найти рядом с остатками Камаза еще один отпечаток большого сапога. Я чуть ли не на четвереньках ползал вокруг по траве, пока не услышал наш Газон, и нечего не нашел!

Из подъехавшей машины Палыч выскочил первым, сразу полез в кабину Камаза, потом из нее выскочил, и что-то начал искать в железках за ней, а районе запаски. Леня за ним не полез, дождался меня:

"Что нашел?"

"Ничего хорошего", - ответил так, что бы Палыч не услышал, - "пистолета нет, денег тоже. А сгорели или партизан увел - это сейчас он определит", - кивнул на Палыча.

"Ну гад, ну подонок,....", - дальше Леня перешел на ненормативную лексику, - "Пистолет то зачем дураку! Теперь о нем хочешь не хочешь, а ментам говорить придется! Будут ловить, а он по дурости разок стрельнет - и в ответ пулю получит!" Леня еще бы долго фантазировал, насчет судьбы партизана, но здесь к нам подошел Палыч:

"Все унес. И пистолет, и деньги. Если б сгорели - я б остатки нашел, а их нет".

Видок и у Лени, и у Палыча был такой, словно они уже в ментовке, в наручниках, дают показания. Что бы от мрачных мыслей отвлечь, я предложил:

"Давайте вперед проедем, километра два-три. Убедимся, что партизан в ближайший поселок побежал - тогда он на проселок должен выйти, и мы следы его увидим". Идея мужикам понравилась, и все полезли в кабину Газона.

Проехали не два-три километра, а целых десять. И никаких следов по проселку, кроме заячьих, лисьих и сайги! А так надеялись, что вот-вот партизан на проселок выйдет, и мы увидим отпечатки его туфель! Или больших сапог кого то другого.

Не вышел, и настроение всем поубавил: значит, крутится возле отряда, с пистолетом, и непонятно, что у него на уме.

Вернулись в отряд, и Леонид собрал мужиков-ИТРовцев на еще одно совещание.

"Плохи дела ребята", - заставил публику затихнуть, уже вступлением, - "ЧП такое, что хуже не придумать: канавщик наш полностью головой тронулся: Палыча", - посмотрел на того и покачал головой, продемонстрировал сочувствие, - "оглушил и отравой напоил, Камаз сжег. Но от отряда не ушел, где-то рядом крутится без еды и воды. Значит, ночью здесь появится. И непонятно, что у него на уме", - помолчал, обвел всех взглядом, - "Всем быть настороже! В палатках и домиках спать по очереди! Караульным - выстрел в воздух, как только этого ненормального увидят!" - помолчал, и потише добавил, - "У него может оружие быть".

Народ ситуацию прочувствовал, но испугался не очень. Парень то - середнячек, в смысле физического развития, а насчет оружия - никто и не поверил, потому что ружья у него не было и все это знали, а насчет Макарова Леня промолчал. Однако повышенную бдительность проявить ночью согласился. Кое-что с Виталием, назначенным начальником караула, ребята согласовали, и разошлись. После чего в лагере возникло оживление: шло переселение девушек из палаток в домики, в том числе уже заселенными не только женщинами, а и представителями мужского пола.

Розу и Вику Леня привел в наш домик, следом за ними Рома принес их спальники.

"Будете жить, до моего возвращения", - заявил Леня девушкам, - "спать здесь, как-нибудь вдвоем уместитесь", - показал на свою кровать, - "и Юру во всем слушать!" - с серьезным видом погрозил им пальцем, после чего улыбнулся, - "Можете заказать, что вам из партии привезти!"

"У нас денег нет!" - пискнула скромная Вика.

"А мне - водки бутылку!" - с вызовом на Леню продвинутая Розочка посмотрела, - "И в долг, конечно!"