Иной жизни для себя не представляю! (СИ)

«С таким мальчиком и я не против покупаться! Купальничек бы одела

соответствующий, что б ничто лишнее не мешало!»

«Не переживай, и у меня такой найдется!» - остановила ее

Зинуля, а девчонки прыснули смехом. Кроме Светы – та наоборот, как

то обиженно улыбнулась. А я понял: точно Зинулька в лагере остается!

«Все в машину!» - скомандовал старший техник, и проказницы со

смехом и шутками начали занимать в ней места. Командир махнул и

мне, мол садись, довезет до лагеря. Но я рукой помотал: не хотел

показать, что прибежал сюда вовсе не по делу.

Через час в лагерь я вернулся, как раз к обеду. Зина в столовой

уже побывала, успев переодеться. В коротких шортиках, со

сверкающими штучками в нужных местах, в легкой воздушной

кофточке и без лифчика, выглядела она соблазнительно - мужики на нее

пялились откровенно. У меня же на душе стало совсем легко: Зиночка

то, и без озера собиралась в отряде остаться, раз прихватила с собой на

работу мало что скрывающую одежонку.

Я тоже не забыл одеться поприличней, и после обеда

соблазнительницу отыскал в палатке наших девчат. Привел в палатку

свою, а Лешку из нее выгнал, вернее сотворил для него зверскую рожу

и показал глазами, что бы убирался. И Испанскую сиесту в Русском

варианте мы чудненько провели. Правда, без самого главного:

«У тебя здесь проходной двор!» - так Зинуля посчитала, уже и

тяжело дыша, и мелко дрожа, и не позволив мне завершить благое дело,

- «Ну хоть ночи дождись!» - намекнула на возможное продолжение, и с

раскладушки поднялась – «Погулять пошли, пока ты меня не….», - и

улыбкой заменила необходимое последнее слово.

В постсиестное оживление в лагере, из которого на воскресенье в

партию уехало большинство, Зиночка вписалась легко. Поучаствовала в

ежедневном теннисном турнире, поболела на волейбольной площадке

непонятно за кого. Ближе к вечеру Коля отозвал меня и Лешку в

сторонку:

«Надо бы на разъезд пробежаться, пока деньги есть».

Лично мне в данный момент бежать не хотелось, вернее не

хотелось оставлять Зиночку одну. Я и предложил:

«Может у Николая Федоровича», - а он в лагере оставался

дежурным, - «машину попросим?»

«Не надо просить», - заявил Лешка с важностью, - «Виктор

Андрианович нас свозит!» Точно говорят: наглость – второе счастье.

Для меня обратиться к пожилому человеку с такой просьбой просто

невозможно, а Лешке – как с гуся вода! Коля тут же показал, что

лишней скромностью и он не заморачивается:

«Тогда пошли!» - на глазах оживился, - «сегодня успеем по

стаканчику тяпнуть, и на озеро завтра чуток оставим!»

22

С Виктором Андриановичем они смотались без меня, и по

вечерней прохладе наша постоянная компания, пополнившаяся

Зиночкой, собралась в одной из палаток. Молдавский портвейн всем

повысил настроение. Появилась гитара, вместе с песнями о романтике

поля. Кто-то (из девушек) предложил «покрутить бутылочку», и тут же

большинством начинание было поддержано. С большим удовольствием

я бы из этой разыгравшейся публики Зину увел, что бы целовать ее

самому, а не смотреть, как это делают другие. Но этого пока не

получалось, Зиночке внимание отрядных ребят нравилось.

Наконец, уже ночью, из компании я ее умыкнул, увел от лагеря в

укромное местечко, где нам никто не мог помешать, и, зацеловав и чуть

ли не задушив в объятиях, лишил ее последних сил к сопротивлению.

После чего почти до утра последние силы отдавал я, а Зиночка их

только поддерживала в свободные минуты, теперь объятиями и

поцелуями своими.

Часть шестая.

Завтрак я проспал. Лешка, как потом рассказал, пробовал меня

разбудить, но я мычал и пытался спрятаться в спальник с головой.

Поняв, что зря тратит время, он сбегал в столовую на завтрак, а в

палатку вернулся с завтраком моим. И начал с грюканьем и громким

бурчанием собираться на озеро, в надежде, что этот шум меня разбудит.

Через пять минут его услышал, сонное наваждение начало

уходить, и я открыл глаза.

«Ну ты даешь!» - Лешка не пропустил мое новое состояние, - «До

чего баба довести может!» - это он так грубо об обаятельной Зиночке! –

«Собирайся быстрей, все уже около машины толкаются!»

«А ты как?» - спросил я на всякий случай, Лешка же давно

договорился с Виктором Андриановичем, что тот возьмет его в свой

Москвич.

«Как!» - приятель возмутился, - «Девчата твою кралю разбудить

не могут! Замотал девку до потери пульса!»

Не стал провоцировать его на дальнейшие инсинуации, а занялся

собой. Встал, оделся (соответственно поездки на озеро), быстро

проглотил принесенное Лешкой из столовой. Он из палатки побежал

занимать место в Москвиче, а я пошагал к стоянке машин, где толкался

народ и мелькала черная униформа Николая Федоровича, дававшего

последние указания. Москвиченок из лагеря укатил – значит, Зиночку

все же разбудили.