Иностранка

Она вспомнила свой давний разговор с мадам Дюбуа. Вот бы и ее привезти сюда! Но еще лучше было бы привезти Жака. Да, Жака здесь явно не хватало! Он бы наверняка получил полное удовольствие от поездки в таинственные катакомбы. И, конечно, подружился с Алешей и Толей. Жаль, конечно, что его здесь нет, но зато ей теперь будет что ему рассказать.

— Папа, а сколько времени мы там пробудем? — спросил Толя.

— Часа два, — обернулся к ребятам Николай Кузьмич.

— К шести, значит, вернемся?

— Не позже! Иначе у меня план «сгорит», ребята!

— Ну, значит, можешь не беспокоиться! — сказал Толя Мадлен, словно угадав ее мысли. — Вернешься точно!

Мадлен наградила его благодарным взглядом. Алеша это заметил и выразительно хмыкнул:

— Наш Анатолий проявляет чуткость!

— Это хорошо!.. — ответила ему Мадлен. — Девочки очень ценят, когда мальчики о них заботятся.

Алеша снова хмыкнул, но на этот раз уже с некоторым чувством обиды, отвернулся и стал усиленно интересоваться пейзажем.

Город остался позади. Машина шла теперь вдоль моря. Эти места вызывали у Николая Кузьмича множество воспоминаний. Вот здесь, в заливе, высадился вражеский десант. А вот на этом высоком обрыве стояла дальнобойная артиллерия, не подпускавшая немецкие корабли к городу… Казалось, каждый холм, каждый участок берега оживает в его памяти. И Мадлен слушала его с интересом. Отец рассказывал Мадлен, как он воевал в Германии, но впервые в своей маленькой жизни она встретила человека, который мог сказать: «Вот здесь, на этом месте я воевал».

Вдруг Николай Кузьмич затормозил и пальцем показал на груду больших камней, наваленных у самого края крутого обрыва.

— Вот тут меня и ранило! — проговорил он. — Вон видите бугорок!.. Как раз за ним был неглубокий окоп. Добрался я до него чуть живым! Свалился и двое суток лежал!.. Однажды надо мной наклонился немец, но я притворился мертвым… И только на третью ночь добрался до норы в катакомбах.

— Вам было очень страшно? — спросила Мадлен.

— Да, переживал! — признался Николай Кузьмич. — Тишина, помню, наступила… Звезды яркие в небе… Лежу и думаю: неужели же это моя последняя ночь…

Алеша укоризненно взглянул на Толю.

— Ты почему, дурья голова, никогда нам об этом не рассказывал? — спросил он.

Но Толя вдруг рассмеялся:

— Папа, а помнишь, как мама?..

— Да, картинка!.. — засмеялся Николай Кузьмич. — Где же это было?..

— Да вот у того столба!..

— Нет, нет, вон на том повороте!

— О чем вы? — нетерпеливо спросил Алеша.

— Когда папа привез нас с мамой сюда и рассказал, как он ночью полз, мама мне и говорит: «А ну попробуй, проползи до того бугорка!.. Посмотрим, сможешь ли ты!..»

— Ну, а ты? Пополз?..

— Пополз!.. — смущенно ответил Толя.

— И как?

— Да с десяток метров!.. — усмехнулся Николай Кузьмич. — А потом брюки пришлось выбросить.

Дорога то уходила от берега, изгибаясь между прибрежными рыбацкими поселками, то приближалась почти к самому морю, спокойному, подернутому золотистой дымкой, словно напоенному солнцем.

Мадлен незаметно для себя успокоилась. Она так много узнала об этом человеке, который уверенно вел машину, что невольно вспомнила об отце.

— Мой папа тоже ненавидит ультра… — вдруг сказала она. — Он машину свою разбил, чтобы они не могли уйти.

Это было сказано неожиданно, как будто вне всякой связи с разговором. Но ход ее мысли был логичен. Мадлен подумала, что ее отец тоже очень смелый и на месте Николая Кузьмича поступил бы так же…

Машина свернула на узкий проселок, въехала в неширокий овраг и остановилась.

— Приехали! Дальше поезд не пойдет!.. — пошутил Николай Кузьмич.

Все вылезли из машины. Алеша попрыгал, разминаясь. Мадлен взбежала на склон оврага, поросшего жухлой, выгоревшей травой, и стала осматривать окрестности.

Где же вход в катакомбы?.. Она присматривалась, гадала, но так и не нашла.

Покопавшись в багажнике, Николай Кузьмич достал электрический фонарик, лопатку и сверток с бутербродами. Лопатку он отдал Алеше, сверток с бутербродами — Толе, а электрический фонарик оставил при себе.

— Теперь мы оснащены как нужно! — сказал он. — Вот что, ребята, катакомбы дело нешуточное!.. Заблудиться в них легче, чем в лесу… Поэтому требую, чтобы вы подчинялись каждому моему слову. Всем идти вместе и ни на шаг не отставать. Понятно?..

— Понятно! — ответили ребята.

— Я проведу вас нашим партизанским лазом, о котором теперь мало кто знает, а если кто и увидит его, то ему в голову не придет, что это вход в катакомбы. Вы его видели и забыли! Понятно?

— Понятно! — отозвались Алеша и Толя.

Мадлен даже затаила дыхание. Сейчас она узнает тайну партизан. Пройдет тем же путем, каким в годы войны ходили русские маки!

Николай Кузьмич быстро двинулся вперед по едва заметной тропинке. За ним пошел Толя. Он поглядывал на Мадлен, как бы подбадривая ее. А в бодрости Мадлен нуждалась. Она вдруг сообразила, что на ней ее лучшее красное платье, подаренное бабушкой перед отъездом, и надо же было надеть его именно сегодня!.. Бабушка не простит, если она его испортит!..