Иностранка

Это был один из немногих случаев, когда гитлеровцы отважились спуститься в катакомбы. Они их боялись, их страшила неизвестность темных лабиринтов.

Старое донесение не раскрывало подробности боя. Самым ценным в нем была дата — по ней можно было точно установить, когда именно погиб Федор Харламов. Это произошло всего через два дня после исчезновения Василия Курбатова… Могло случиться, что за такой короткий срок Федор просто не успел передать другим все, что сказал ему Василий Курбатов перед уходом…

Федор был человеком сильным и хладнокровным. В те минуты, когда решалась судьба его и товарищей, он, несомненно, трезво оценивал обстановку.

Одни умирали в катакомбах от ран, другие от голода. И он, возможно, оставил какое-нибудь, пусть зашифрованное, сообщение. Если его найти, то, может быть, удастся сейчас узнать, что передал ему Василий Курбатов.

Долгое время эти коридоры были наполнены газом, которым гитлеровцы старались сломить сопротивление подпольщиков. А потом многое потеряло свое значение и забылось. Поэтому место, где развернулись трагические события, никто и никогда внимательно не осматривал…

Что же теперь искать? Какие знаки мог оставить Федор? Слова, выцарапанные острым предметом на стене? Зарытую в земле жестянку с вложенной в нее запиской? Солдатский медальон? О таком медальоне ребята как-то читали в книге. В него вкладывалась записка с адресом, чтобы в случае гибели солдата можно было об этом сообщить его родственникам.

— Давайте все вместе внимательно осмотрим пространство от камня до входа вот в тот тоннель, — сказал Михаил Иванович и лучом фонарика прочертил это расстояние. Оно было не очень велико — всего метров двадцать.

Приглядевшись, Мадлен заметила, что вся площадка, за исключением узкого прохода, была завалена большими неровными камнями, видимо, отвалившимися в результате взрыва.

Возможно, это нагромождение и служило здесь укрытием для оборонявшихся подпольщиков. Они лежали за камнями и стреляли в темноту, туда, где вспыхивали выстрелы карателей.

Мадлен ни на шаг не отходила от Николая Кузьмича. Она напряженно следила за лучом, который переползал с одного камня на другой, подолгу замирая на месте, как только в поле зрения попадал какой-нибудь предмет. Этот луч вел себя подобно охотничьему псу, выслеживающему добычу.

Что-то тускло блеснуло между камнями. Мадлен быстро нагнулась и подняла с земли закопченный, с большой вмятиной в боку алюминиевый котелок.

Николай Кузьмич принял его из ее рук и долго рассматривал.

— Что это, папа? — спросил Толя.

— Котелок Витьки Зубова! — ответил Николай Кузьмич. — Любил, чертяка, на вещах свою подпись ставить, чтобы никто не присвоил. Вон взгляни, у самой кромки!..

Толя пренебрежительно взглянул на котелок.

— На что он тебе? — спросил он. — Весь ломаный…

— Давай, давай сюда! — проговорил отец. — Ничего-то ты не понимаешь…

В другом конце площадки помигивал фонарик Михаила Ивановича. Там был и Алеша.

— Мы нашли котелок!.. — крикнул Толя.

— А мы старую шапку!..

Некоторое время все бродили молча, сосредоточенно заглядывая в каждую щель, в каждый закоулок.

Мадлен все больше овладевал азарт поиска. Ей непременно хотелось первой найти что-нибудь такое, что бы оказалось важным для Михаила Ивановича.

Из узкой расщелины между камнями она вытащила проржавевший ствол винтовки. Разрывная пуля, очевидно, попала в приклад и раздробила его. Шершавая железная палка, казалось, не представляла интереса, и Мадлен хотела отбросить ее в сторону, но пальцы нащупали магазинную коробку, а затем спусковой крючок. Она нажала на него пальцем. Он не поддавался. Тогда она нажала сильнее. И вдруг из проржавевшего ствола вверх метнулся сноп пламени. Прогремел выстрел. Мадлен дико вскрикнула.

Николай Кузьмич и Толя бросились к ней.

— Что случилось?!. — закричал Михаил Иванович.

Съежившаяся, насмерть испуганная Мадлен сидела на камне. Николай Кузьмич быстро осветил ее. Никаких следов ранения на ней не было.

Движением руки Мадлен показала на валявшийся у ее ног ствол.

Николай Кузьмич поднял его и, повозившись, раскрыл магазинную коробку — оттуда выпало три патрона.

— Ты зарядила?

— Нет, — прошептала Мадлен, — я только нажала!..

— Двадцать лет ждала эта винтовка! — сказал подбежавший к ним Михаил Иванович. — Кто-то не успел выстрелить… — Он долго рассматривал винтовку. — Пошли отсюда, Кузьмич! Ребятам здесь делать нечего…

А в это время Толя, взяв из рук отца фонарик, ползал между камнями. Вдруг он поднял что-то и, подержав на ладони, взволнованно крикнул:

— Папа!.. Посмотри!..

Он протянул отцу темную, позеленевшую гильзу от винтовочного патрона. Узкое горлышко было заткнуто кусочком истлевшего бинта. Несомненно, в гильзе что-то лежало.

— Где нашел? — спросил Михаил Иванович.

— Вот здесь!.. Она лежала на этом выступе!..

Прежде чем заняться гильзой, Михаил Иванович нагнулся и тщательно осветил камень со всех сторон. Ничто, казалось, не отличало его от соседних, он был коричневый, с острыми краями и мог служить отличным укрытием для притаившегося за ним стрелка.