Татьяна Шахматова

Иностранный русский

© Шахматова Т.С., 2019

© Оформление. Я. Паламарчук, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Где?

Может быть, кто-то начинает с другого вопроса, но я начал с вопроса «где?». Это была моя первая, но не единственная ошибка.

Ответ на этот вопрос оказался некрасивым и неожиданным.

Сидеть неудобно. Встать с заплеванной старой лавки нет никакой возможности. В тупиковом коридоре, отгороженном от всего остального мира железной решеткой грязно-зеленого цвета, имеются только двери и ни одного окна. Пахнет пылью. Меня мутит, то ли от того, что я снова не успел позавтракать, то ли от ужаса, то ли от того и от другого. Изредка из кабинета в кабинет проводят кого-нибудь на допрос. Многие в наручниках. У кого-то руки сложены лодочкой на пояснице, у кого-то – на животе. Кому как повезло или кто как провинился. У меня один наручник надет на руку, а другой пристегнут к лавке. Целый час, а может быть, два, на меня никто не обращает внимания. Телефон отобрали еще на входе, заняться решительно нечем.

Где? «В отделе по особо тяжким делам». Привезли меня сюда прямо с места преступления: так теперь в полицейских отчетах называется институт и кафедра, на которой я работаю. Я один в городе. Даже если бы мне вернули телефон, звонить все равно некому. Хуже не придумаешь.

Наконец открылась дверь с табличкой «капитан Садыков С. М.». Капитан сам отстегнул мой наручник и с притворной вежливостью пригласил в кабинет:

– Заходите, Александр Сергеевич, подпишем протокол задержания.

* * *

Сейчас, находясь в отделении полиции, я вспоминал последние два с небольшим месяца, как сон. Я бы много отдал за то, чтобы можно было проснуться или начать все сначала.

Как я уже упомянул, начал я с вопроса «где?». А это не самый лучший вопрос для вступления в беседу.

Если, например, использовать вопрос «откуда?», то создается даже определенная светская отстраненность, романтическая дистанция: «Откуда вы?», «Were are you from?», «D’où venez-vous?». К такому разговору не придерется даже чопорный англичанин.

– Прекрасная погода, не так ли?

– Чудесный денек! Там, откуда я приехал, не часто увидишь такое ясное небо.

– А откуда вы?

– Из Йоркшира.

Хорошее начало хорошего разговора.

В свою очередь, вопрос «где?» очень фундаментальный. Он вторгается в вашу личную жизнь, как айсберг в механическое нутро «Титаника», режет, колет, заливает холодной водой. Он удобен разве что на допросе: «Где вы живете? Где работаете? Где учитесь? А где мы сейчас?»

Однако методичка советовала начать именно так, и я начал, потому что собственного опыта для собеседования иностранцев у меня не было. Причина банальна: чтобы ответить на вопрос «где?», в русском языке достаточно использовать только одно окончание Е. Где? В городЕ, в квартирЕ, в полЕ, на заводЕ, в университетЕ, в МадридЕ, в МосквЕ.

Предложный падеж, отвечающий на вопрос «где?», методичка рекомендовала отныне звать падежом номер шесть. Помните? Именительный, родительный, дательный, винительный, творительный, предложный.

А теперь представьте, что это все вам надо объяснить не вертлявому балбесу-пятикласснику Вовочке, а человеку, который не то что читать-писать по-русски не умеет, но даже русский алфавит видит впервые и испытывает в его отношении примерно тот же ужас, что вы перед арабской вязью, которой подписан ничейный чемоданчик, одиноко стоящий у колонны в аэропорту Шереметьево.

Если продолжать это пугающее сравнение, то русский язык в чем-то действительно похож на взрыв. Взрыв мозга. Причем, если мозг студента имеет шансы выжить за счет общего пофигизма или просто непроходимой невосприимчивости к иностранным наречиям, то мозг молодого преподавателя будет истреблен в этой борьбе до самого позвоночного столба.

Итак, два с половиной месяца назад я устроился преподавателем на кафедру русского языка как иностранного в Институт связи, который готовил военных связистов, инженеров и специалистов по телекоммуникациям. С этого все и началось.

Если бы я был домохозяйкой Наташей, женой грека, болгарина или француза, что живет в Европе и воспитывает двоих чудесных ребятишек, то я был бы уверен в себе. Мне не помешал бы строгий взгляд из-под очков Галины Петровны, моей школьной учительницы по русскому и литературе, оставшейся на далекой родине и позабытой, словно холодный, предутренний кошмар. «Опять тройка», – говорит строгий взгляд из-под очков, и на носу у Галины Петровны шевелится бородавка. «Поедем и поедим – это разные глаголы, деточка, разные!» «Одевать Надежду, надевать одежду». «Жи, ши», «ча, ща», «жюри», «цыпленок на цыпочках»…