Иностранный русский

Я подумал о том, что не удивлен выбором Каролины. Если бы мне самому понадобился союзник, то я бы тоже обратил внимание на Мохаммада. Несмотря на его косоглазие, которое, как выяснилось, легко корректировалось при отсутствии Марьиванны, и невероятное упрямство, парень оказался самым сообразительным, ловким и предприимчивым. Он же был и самым нуждающимся в деньгах.

– Тюрьма веди, начальник! – повторил Мохаммад, тяжело вздохнул и снова протянул руки для наручников. – Виноват. Теперь понимаю.

Однако Борис не торопился совершать справедливое возмездие.

– Тридцать пять тысяч долларов, говоришь, тебе дали? – покосился следователь на студента. – Ну, значит, будешь делиться. Во-первых, за ущерб экологии, во-вторых, за хулиганство, в-третьих, за самовол и неосторожное обращение с огнем.

– Что? – удивился Мохаммад.

– Рапорт, рапорт, – пояснил я.

– И штраф, – добавил Борис.

– Штраф – это деньги. Много денег, – перевел я.

– Конечно, товарищи преподаватель и подполковник, – вздохнул Мохаммад.

– И губа, – завершил Борис, открывая дверь и вызывая майора Мачихо.

– Что? – снова насторожился наш поджигатель.

– Много-много дней картошку резать. – Так мне представлялось наиболее точное толкование слова «гауптвахта».

– Так точно! – отрапортовал курсант и, кажется, даже обрадовался своему новому положению.

– Господи, какие вы, бабы, оказывается, дуры-то бываете! – воскликнул Борис, как только дверь за Мохаммадом закрылась. – Это ж как она на такое вообще пошла? На эту дешевую мелодраму с пошлыми приемчиками и спецэффектами? Завкаф. Человек с мировой известностью усвистала по чужим документам за каким-то, уж простите меня, недоученным недовоспитанным сопляком! Только не говорите мне сейчас ничего про густые черные волосы!

Он обращался к Виктории и был, само собой, несправедлив. Да наш местный Шерлок Холмс с дипломом филолога в этот раз профилонила большую часть расследования, явившись лишь под финальную раздачу. Но именно Вика, а не кто-то другой, всего несколько минут назад набрала номер Али и вызвонила Каролину практически с того света.

Однако я заметил, что раздражение на Вику проскакивало у Бориса в последнее время все чаще. Особенно после его женитьбы, как будто это моя тетка была виновата в том, что в его жизни появилась молодая дама, которая теперь ждала от него ребенка.

Виктория, впрочем, нисколько не обиделась. Как выяснилось, радикальное несогласие между ними имелось лишь по одному пункту.

– Ну с какого перепугу он сопляк-то? – запальчиво возразила она. – Что за гендерные и возрастные стереотипы. Посмотри, какой красавец! Это даже если исключить волосы! Спортсмен, весь из себя. И между прочим, парень, может, покультурней тебя будет. Вон он, пишет на своей странице, что поступил в университет в Лондоне, будет учиться на переводчика. Что касается Линки, то, судя по всему, она действительно заняла место, которое оказалось ей не по зубам. Да, она очень талантлива. Но Линка не циник. Не случайно же она пишет про всех этих врагов, и про грязные сплетни, и про свою разочарованность Фейсбуком, где нет настоящего общения, а сплошная ярмарка тщеславия. Ты, Саша, правильно обратил на это внимание. Лина в свои тридцать с лишним инфантильна, она верит в любовь, в возмездие, в справедливость, она действительно «золотая», избалованная девочка, генеральская дочь. Ей пришлось быть жесткой для того, чтобы реализовать свой талант, и она надорвалась. Похоже, ее действительно довели до состояния, когда она просто надела чадар и позволила Али Саджади все разрулить.

– Какого же эффекта она хотела, выезжая из страны по чужим документам? – поинтересовался я.

– Думаю, она хотела исчезнуть тихо: сбросить с хвоста всех этих лишних соавторов, оставить с носом отца, который запретил ей любить того, кого она хотела. А что она теряла? Да ничего. Не исключено, что через несколько дней она спокойно позвонила бы родителям, сообщила, что с ней все в порядке. Отец бы побушевал, но что тут сделаешь? Связей за рубежом у Лины больше, чем в России, как мы выяснили. Проблем с натурализацией не будет. Захочет, откроет свою школу. А не захочет – у Али достаточно денег, чтобы она могла просто жить в свое удовольствие. Рожать детей, готовить борщи, вернее, плов, или что там надо готовить иранскому мужу? Так что дура не дура, а свои пять рублей имеет, как говорится.

– А ты, кстати, чего приехала-то? Я ж тебя официально так и не смог вызвать, – вдруг обратился Борис к Вике. – За подругу, что ли, беспокоилась?

– Не-а, у меня деньги кончились, слишком красиво взялась отдыхать и с непривычки не рассчитала. А что там без денег делать – не в отеле же инклюдироваться?