Иноземия, или туда и снова туда

— Ну и что ты тут нашел? — отозвался подошедший первым Зак, — Картину? Ну да, красивая картина, два человека, на баррикаде, к чему-то призывают, рядом текст… Листовка какая-то, наверно. Хотя выполнена красиво, и… Она, Ав, я что-то не понимаю? Вы что, видите тут что-то, чего я не вижу? Нет, я действительно ничего не понимаю. Может откроете великую тайну, Ав, что тут тебя заинтересовало? Она, а ты что тут нашла? Вы что, знаете, кто эти люди? Вы их когда-то видели?

— Нет, Зак, я не думаю, что мы их когда-то видели, — ответила девушка, — Лично я — точно нет. Но может все-таки присмотришься повнимательнее? Ты ничего не замечаешь? В чертах лица, в позе… Нет?

— Нет, — признался откровенно заинтересованный Менский.

— Зак, — не томил его больше Ав, — Я не понимаю, как ты этого не видишь, но лично я на картине вижу тебя, каким ты наверняка станешь лет через тридцать. Это твое лицо, Зак! Черты настолько характерны, что перепутать их…

— Но откуда тут мог взяться мой портрет… — до Менского наконец дошло, что Ав и Она имели ввиду, — Вы что, хотите сказать, что это мои родители?

— Да, Зак, именно это мы и хотим сказать! — подтвердила Она, — Потому что сходство просто уникальное! Случайно такого быть не может!

— Да? — Зак задумался, еще раз, более внимательно, осматривая портрет.

И действительно, эти два человека, что призывали к чему-то народ Отсилы, вполне могли были бы быть его родителями. Конечно, во дворце в Мене осталось много их портретов, но все они были сделаны много лет назад, а за прошедшие десятилетия время не могло не оставить след на людях. Да еще и одежда, прическа — Зак морально готовился встретить отца с матерью если и не такими, как они были когда-то, то хотя бы сохранившими все то, что их связывало с родиной, а тут… Тут были два человека в совершенно невозможных в Мене длиннополых халатах; остроносых сапогах с высокими каблуками; с длинными волосами, развивающимися от ветра; загоревшие от солнца лица… При всем этом, конечно, угадывались те черты, что перешли от Квэрта Менского и его жены к Заку, но так прямо сказать, что эти двое — его родители… Зак бы этого делать не стал, однако он прекрасно понимал — его спутникам намного виднее, у них нет предрассудков, что такие-то люди должны выглядеть так, и никак иначе. Они каждый день уже долгое время видят перед собой физиономию Зака, и если они в один голос говорят, что на картине именно его родители… Что ж, значит так оно и есть. Тем более сердце у Зака вообще служило только для того, чтоб качать кровь, и никоим образом не билось сильнее при виде давно пропавших родителей, и уж тем более не служило советчиком и не давало почем зря подсказки. Итого, приняв к сведению, что тут, среди мусора, Ав нашел именно портрет его родителей, Зак предложил:

— Ну что же, у кого будут какие идеи по поводу того, что все это значит?

— Я думаю, что тут все понятно, — пожала плечами Она, — Твои родители зачем-то решили попасть сюда, для этого они засели в доме в Ропе, просидели там два года, узнали, как через склеп в Этросгасте можно попасть в Отсилаказ, добрались сюда, тут организовали что-то вроде революции, два года занимались подрывной деятельностью, каким-то образом передавая указания по руководству концерна Мен, попались, дома их союзников были обысканы…

— Ух ты! — Зак даже удивился, — Она, от тебя я такого, честно говоря, даже не ожидал! Выстроить такую логическую цепочку…

— Это не я, Зак, — призналась девушка, — Это сделал уже давно один из наших писателей, а тут просто такая сложилась обстановка…

— Писателей? — не понял Менский.

— Праслав Вонау, — пояснил Ав, — Да, Она, я его тоже вспомнил, но не думаю… Ладно, Зак, ты все равно потребуешь пояснений. Понимаешь, был такой легендарный таинственный писатель, который уже в зените своей славы вдруг решил, что он просто обязан побывать тут, в Южном мире. Сколько его не отговаривали — он стоял на своем, и… Кх-кх…