Инспектор ливней и снежных бурь

Сегодня мы сняли первый арбуз. У Мальборо-роуд видел покрытые многочисленными прожилками листья Neottia pubescens, или гудайеры пушистой. Мне очень нравится это последнее название, хотя человека скучного или любителя софизмов нелегко было бы убедить в его точности**. Нам нужно название, которое выразило бы загадочный характер его удивительных листьев. Такой рисунок, которому люди подражают в вышивках, неизъяснимо приятен для глаз, как будто он отвечает своему назначению только тогда, когда попадет на глаза человеку. Лист, покрытый сеткой прожилок и видимый лишь с одной стороны, неприметные мелочи, заставляющие нас остановиться во время прогулки по лесу, пленяют наш взгляд.

На откосе дороги, в осыпающемся песке нашел пчелиное или осиное гнездо диаметром четыре дюйма. Оно словно слеплено из чешуек, сделанных из оберточной бумаги в полоску. Неужели человек сперва изобрел бумагу, а затем обнаружил, что нечто подобное делают осы, а не позаимствовал у них эту идею?

Бумажные березы вдоль дороги к ферме Дейкинза. Береста ободрана, кора омертвела и отделяется от ствола; растет новая кора.

На купене уже есть плоды – ягоды, все в мелких красных точечках.

Я знаю одно необычное имя, очень удачно выбранное, – Бастер Кендал. Возле озер и рек воздух напоен ароматом клетры. Трава в низинах, которые зимой затопляются, короткая, густая и все еще зеленая; тут и там видны пучки травы, как будто их выщипали коровы.

Маленький лохматый подсолнух на обочине дороги между бумажной березой и Белым прудом – Helianthus divahcatus.

* Зверобой канадский (лат.).

** Гудайера пушистая – rattlesnake-plantain (буке, гремучая змея + подорожник).

6 сент. На днях встретил Сэма X.58, который шел по железнодорожной колее между станцией и проселочной дорогой. Это что-то новое: раньше я не видел, чтобы он проходил там, хотя по железной дороге можно намного сократить путь. Потом мне пришло в голову, что я вообще не встречал м-ра X. на железнодорожном пути, а ходит он каждый день; более того, он такой педант, что даже представить себе невозможно, чтобы он шел по полотну. Так люди сами готовят для себя смирительные рубашки. Он не смог бы сделать ничего такого, что не было бы санкционировано давней традицией, а поскольку люди на своих сходах испокон веку голосовали за то, чтобы ходить по общественным дорогам, он этого неизменно и придерживается. Наверняка он считает неподобающим для себя, а то и просто неприличным ходить по железнодорожному пути, к тому же это запрещено железнодорожными компаниями! Я уверен, что он шел не по железнодорожному полотну, а лишь по тому пути, который проложили до него тысячи пионеров. Я остановился посмотреть, что он будет дальше делать. Он свернул с полотна прямо на проселочную дорогу и продолжал свой путь. Проходящий мимо поезд никогда не застигнет его на дороге. Какую часть жизни люди тратят на то, чтобы поддержать общественные институты и внушить к ним уважение. Они-то и платят самые большие налоги. По-видимому, некоторые из наших бесценных институтов держатся лишь благодаря чрезвычайным усилиям некоторых добровольцев-спартанцев. Всегда можно найти людей – особенно среди тех, кого породили теперешние наши институты, – обладающих врожденным инстинктом понимать их. Они, по сути дела, живут за счет денег, которые для этой цели собирает общество, или получают пособие, и жизнь их кажется синекурой – но не является таковой. Неписаные законы – самые строгие правила. А они требуют, чтобы эти люди носили определенную одежду. Сколько у нас развелось господ, чье единственное занятие – а это далеко не синекура – состоит в том, чтобы удерживать свой высокий пост и одновременно поддерживать незыблемость многочисленных институтов, без которых нам просто не обойтись!

Применение в пищу многих дикорастущих растений, о чем пишут ботаники, например, Кальм из Кап-оз-Уэкса на реке Святого Лаврентия, а именно, подорожника, ночной фиалки, растущей по берегам рек, восковника и так далее, и тому подобное, поначалу заставляет нас почувствовать себя несколько обделенными, потому что мы никогда их не ели, но в действительности открывает нам наши исключительные возможности и показывает, до каких крайностей может довести человека голод. Никто ведь не будет выкапывать эти растения на морском берегу, если он живет так же хорошо, как мы.