Инспектор Сара Геринген. Книги 1 - 3

Через несколько секунд из динамика мобильного послышалось слабое дыхание.

— Симон, малыш, это я…

Молчание.

— Симон, ты меня слышишь?

— Да, — прозвучал тонкий голосок.

— Все плохое скоро закончится, обещаю, я приеду за тобой. Не бойся. Договорились?

— Угу…

— Скажи, ты хорошо себя чувствуешь?

— Мне холодно…

Кристофер впился зубами в нижнюю губу. От дрожащего детского голоска на глаза наворачивались слезы, горло перехватило, он не мог больше говорить — с ужасом представлял себе, как на другом конце линии Симон, заплаканный, напуганный, трясущийся, стоит, опустив голову и смотрит в пол, а бандит держит телефон возле его уха.

В этот момент Кристофер почувствовал взгляд Сары, посмотрел на нее и прочел в спокойных внимательных глазах одобрение и поддержку.

— Знаешь, малыш, ты самый смелый и сильный мальчик в мире! Самый-самый! Когда твоя подружка Алиса об этом узнает, представляешь, как она будет тобой восхищаться? Я…

— Хватит, — вмешался Лазарь. — Пора переходить к делу.

— Когда и где я увижу Симона? — жестко спросил Кристофер.

Старик раздраженно фыркнул:

— Сергей…

Журналист побледнел:

— О’кей, о’кей, сейчас все расскажу. Не трогайте Симона, ясно?

— Если я услышу правду, ему бояться нечего.

— Ладно, слушайте. Натаниэл Эванс и его помощники занимались изучением абсолютного страха, универсального для всего человечества, чтобы создать оружие для американских военных. Вас подвергали экспериментам с целью исследования глубинных зон мозга, а для этого применяли регрессивный гипноз и психотропный препарат ЛС-34 из группы ЛСД.

Лазарь молчал, и Кристофер продолжил рассказ о модели триединого мозга, о значении трех символов — рыбы, дерева, огня — и, наконец, о крике, похожем на эхо Большого взрыва, в котором родилась Вселенная.

— Теперь вы все знаете, — заключил он. Сердце колотилось в ожидании реакции старика, но тот не спешил нарушить молчание.

— Почему проект назывался "Четыре-Восемь-Восемь"?

Голос Лазаря разрезал тишину как нож гильотины. У Кристофера на секунду потемнело в глазах, Сара невольно сжала кулаки.

— Не знаю, но… какая разница? Теперь вам известно, что и ради чего с вами делали. Отпусти́те Симона!

— Вы только что рассказали мне о проекте "Павор", не так ли? — спокойно сказал старик.

— Нет, о проекте "Четыре-Восемь-Восемь"! — снова солгал Кристофер, смертельно побледнев.

— Вначале они все время говорили между собой о проекте "Павор"… Это латинское слово означает "страх"… Да, "Павор". Но потом все изменилось. Каждый раз, когда нас тащили в лабораторию, а потом отвозили на каталках обратно в камеры, они обсуждали проект "Четыре-Восемь-Восемь", о "Паворе" было забыто. Это разные проекты, Кристофер.

— Нет, один и тот же, просто название поменяли! — выкрикнул журналист. — Мы тут все перерыли, больше нет никаких материалов. Клянусь, теперь вы знаете все, что можно было узнать!

— Я так не думаю. Похоже, вы сделали только половину работы.

— Но здесь больше нечего делать! Слышите меня? Вы требуете невозможного! Чертова лаборатория давно заброшена, отсюда все вывезли! Это чудо, что нам удалось найти хоть какую-то информацию об экспериментах! Чудо, понимаете?! Если вы причините вред Симону, ответы не возникнут от этого просто так, из воздуха! Я выполнил свою часть сделки, очередь за вами! Отпустите Симона и скажите мне, где он!

Несколько секунд из динамика доносилось только сиплое, болезненное дыхание Лазаря, который собирался с мыслями, чтобы вынести приговор.

— Все-таки вы неплохо потрудились, поэтому я не стану отрезать мальчику руку прямо сейчас. Раз уж вам удалось все выяснить о проекте "Павор", значит, и о проекте "Четыре-Восемь-Восемь" вы узнаете.

— Говорю же, здесь больше ничего нет! — с отчаянием выкрикнул Кристофер.

— Только теперь, — невозмутимо продолжал Лазарь, — в вашем распоряжении будет всего один час, а потом я дам Сергею приказ закончить то, что он начал, когда занес нож над рукой малыша Симона.

— Нет!

— У вас шестьдесят минут.

Связь оборвалась, и Кристофер, упершись спиной в стену, медленно сполз на пол.

— Здесь наверняка остались какие-то документы, которые мы не нашли, но обязательно найдем, — осторожно сказала Сара.

— Даже если так, у нас ушло двенадцать часов на то, чтобы разобраться с проектом "Павор". А за час, за какой-то жалкий час…

Сара, не дослушав, поспешно спустилась по ступенькам в библиотеку, служившую Натаниэлу Эвансу рабочим кабинетом, и еще раз тщательно осмотрела помещение, в котором они провели много часов. Обследовала книжный шкаф, виварий, стол и вдруг обернулась к безвольно стоявшему на пороге Кристоферу:

— Во время последней записи твой отец кормил какое-то животное — помнишь слова про ужин, а еще шипение и писк?

Он посмотрел на виварий, в котором лежал скелет змеи.

— Да, — кивнула Сара. — Натаниэл Эванс был в этом кабинете, последняя запись сделана здесь. Может, ты не обратил внимания, но сразу после того, как он сказал, что приступает к проекту "Четыре-Восемь-Восемь", раздались щелчок и такой звук, как будто что-то передвинули по полу.

— Тайная дверь?

— Очень может быть.