Инсталляция

— А чего тут рассказывать? Живет такой творец, стихи пишет или рисует, услыхал слово поперек и сразу в петлю. Не понимают меня, я неудачник, ничтожество. Все вокруг него на цыпочках бегают. Васенька поешь, Петечка, что тебе надо? А попадет такой человек в вытрезвитель, да так, чтобы по нему прошлись дубинками и сапогами, тут уж он забывает о суициде, он сразу вкус жизни ощущает, планы мести строит и так далее.

— Света, какой циничный у вас взгляд на жизнь.

— А я сама циник.

— Удивительно.

— Что удивительно?

— Как у циника могли быть такие глаза?

— Я не знаю.

— Наверное, у нас с вами ничего не получится.

— Скорее всего.

— Вас проводить?

— Сама.

Светлана встала с вертящегося стула, перекинула через плечо куртку и пошла к выходу. Она с трудом разобралась со старинными замками и открыла большую входную дверь.

— Ой, — отскочил в сторону подросток, державший большой желтый конверт.

— А Эдуард Матвеевич у себя?

— Так он еще и Матвеевич?

Подросток не понял вопроса и вместо ответа протянул конверт. Светлана взяла его в руки и посмотрела на этикетку. Там был разноцветный лейбак «Кодак» и московский адрес проявочной мастерской. Когда девушка подняла глаза, то увидела, что подросток прыгает через две ступеньки вниз по лестнице.

— Стой, — позвала она.

Но подросток уже упрыгал на нижние этажи. Светлана сначала положила конверт на пороге, но, немного подумав, подняла его и вернулась в студию. Гамаровский стоял посреди комнаты и крутил в руках шнур от осветительного прибора. Его голова была поднята вверх к высокому потолку.

— Не стоит, — спокойно сказала Светлана.

— Что? — спросил человек, не ожидавший возвращения девушки.

— Вы когда-нибудь видели повешенного?

— Я?

— У него вываливается сантиметров на двадцать синий язык, зрелище, я вам скажу, не из приятных.

— А вы откуда знаете?

— Читала в книгах.

— Нет, Светлана, это не то, что вы подумали.

— А мне наплевать. Но с балкона тоже не вздумайте прыгать. Низко. Можете сразу не умереть и будете неделю страдать от боли.

— А что вы посоветуете?

— Знаете, Гамаровский, лучше живите пока. А если вам очень не хочется, идите в армию.

— Зачем?

— Там вас убьют бесплатно, а если повезет, вернетесь другим человеком.

— Я подумаю.

— Подумайте. Это вам, — девушка протянула большой конверт.

— Положите куда-нибудь.

— Можно взглянуть?

— Смотрите, — махнул рукой Гамаровский, выпуская из рук шнур.

Светлана вытащила из конверта толстую пачку фотографий и стала их бегло просматривать. В основном это были портреты девушек, одетых в бикини или подобие одежды из шелковых платков и полупрозрачных кусков ткани. Большинство их было неудачными. Не смотря на то, что девушки старательно улыбались, видны были различные помарки и осечки: то глаз прищурен, то поза нелепа, то еще что-нибудь. Но были и откровенно сильные снимки, запечатлевшие удачное движение волос, поворот головы, подчеркивающие грацию и женственность моделей.

— А у вас неплохо получается, — похвалила Светлана.

Гамаровский ничего не ответил и возобновил свое хождение. Фотографии моделей кончились, и последние три снимка были ни о чем. Гамаровский просто добил пленку, сфотографировав теплоход, на котором происходила съемка, двух мордоворотов, причал и береговую линию. Один из снимков показался знакомым, и Светлана спросила:

— Когда сделаны эти снимки?

— Вчера.

Светлана еще раз пролистала три последних фотографии и почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она посмотрела на Гамаровского и увидела, что тот, сбивая треножники и путаясь в проводах, носится по комнате, пытаясь привести аппаратуру в рабочее положение.

* * *

Гамаровский находился в состоянии сильного возбуждения, его била дрожь, он часто курил и никак не мог найти себе место. Светлана, как могла, пыталась его успокоить, но человек по-прежнему был невменяем. В конце концов, оставив безуспешные попытки и чувствуя, что совеет, Светлана нашла в одной из комнат одинокий матрас на полу и улеглась спать. Проснулась она оттого, что кто-то наступил ей на руку. Девушка открыла глаза и увидела плохо освещенную комнату с голыми стенами. Ей снился сон про ее прошлую жизнь в Перми, работу, семью, в которой ничего не произошло, и она не сразу поняла, где находится. Страстный шепот и звуки поцелуев за ее спиной говорили, что она находится на матрасе не одна. Светлана повернулась и увидела романтическую парочку не старше четырнадцати лет. Их отношения стремительно приближались к близким.

— У вас в Москве никто, что ли на кровати не спит?

Парень и девушка вмиг затихли. Они ждали, как будто Светлана могла в следующую секунду захрапеть.

— Чего молчите?

Молодежь так и не решилась ответить, и тогда Светлана добавила:

— Я в вашей оргии не собираюсь участвовать.

Молодые люди тихо встали и вышли из комнаты, держась за руки. Уйдя, они, разумеется, забыли закрыть дверь. Из коридора доносились голоса и запах жареной картошки.

Светлана смотрела в узкую полоску, разделявшую комнату и коридор, и пыталась упорядочить свои мысли. Иногда в коридоре мелькали джинсы или юбка, а однажды, цокая высоким каблуком, по нему прогарцевала совершенно голая женщина.