Инстинкт Бабы-Яги

Как ему удавалось провозить через таможню порнографию, осталось для Гали загадкой. Но она знала другое: зарубежные любители «клубнички» заказывали альбомы, объединенные одной темой. Например, «Больница», «Свадьба» или «Вдвоем на необитаемом острове». Нечто вроде комиксов, где вместо рисунков – фотографии. И платили за такое огромные суммы.

В результате довольны оказывались все: Олег, Алена, Галя и девочки, которым подняли зарплату.

Неизвестно, сколько бы времени просуществовал бизнес, но тут у Олега появилась новая «модель», очаровательная Сонечка.

Колпаков познакомился с ней в кафе, вернее, это она сама подошла к фотографу и, весьма нагло улыбаясь, осведомилась:

– Сигареткой не угостишь?

Олег галантно вынул пачку и оглядел девчонку. Она была одета в дорогой пуловер, пахла отличными духами, и в ушах покачивались сережки с крупными бриллиантами. С подобными экземплярами Колпаков не связывался никогда. Не успеешь наладить фотоаппарат, как примчатся родители. Ну зачем ему неприятности, когда по Москве ходит так много никому не нужных детей? Поэтому, дав девчонке сигарету, он спокойно занялся своим салатом, но тинейджерка не ушла, плюхнулась за столик и велела:

– Закажи мне кофе, голова после вчерашнего болит.

Через полчаса она выложила про себя все. Звали красавицу Сонечкой, и от роду ей было четырнадцать лет. Имелся папа – крупный чиновник Министерства иностранных дел, мотающийся без остановки по заграницам. Была и мама, домохозяйка, не работавшая в жизни ни дня, впрочем, никто и не ждал, что она пойдет на службу. Денег в семье хватало на все и так. В этом благополучном, набитом дорогими вещами доме выросла, словно сорная трава, Сонечка. Папы никогда не было в Москве. Он заскакивал в квартиру, бросал в бачок грязные рубашки, хватал из шкафа чистые, принимал душ, выпивал кофе и уносился вновь в какой-нибудь Китай.

– Козел, – шипела ему вслед жена, Инга Владимировна, потом открывала бар, добывала оттуда бутылку коньяка и уходила к себе в спальню.

Мама у Сонечки была алкоголичкой, отнюдь не из тех, что валяются в луже у метро или выпрашивают у прохожих пару рублей на дешевую водку. Нет, Инга пила в обставленной антикварной мебелью комнате коньяк «Хеннесси» многолетней выдержки, но суть происходящего от этого не менялась. Утром матушка прикладывалась к бутылке, вечером храпела на шелковых простынях. Сонечкой никто не занимался. Правда, сначала у нее имелись няня и домашние педагоги. Но когда папа Леонид Михайлович понял, что его жена – алкоголичка, он принял решительные меры. Сначала переколотил в баре все бутылки, а потом отнял у Инги кредитную карточку. Оставил только тщательно высчитанную сумму на продукты и педагогов для дочери.

Естественно, деньги на жратву были пропиты в первые три дня – «Хеннесси» пятнадцатилетней выдержки дорогое удовольствие, следом отправились и средства, предназначенные для оплаты учителей. Как все алкоголики, Инга оказалась очень хитра, и Леонид Михайлович оставался в приятном неведении. Он даже начал думать, что жена бросила пагубную привычку. К его возвращению она всегда была как стеклышко.

К четырнадцати годам Сонечка попробовала все, кроме наркотиков. В ее классе «училось» несколько детей, крепко сидящих на героине, и девочка увидела, что произошло с ними через год. Но это была единственная разумная мысль в ее голове, потому что Соня курила, пила, перепрыгивала из постели в постель и появлялась в школе раз в месяц, в основном для того, чтобы поболтать с приятельницами. О СПИДе, венерических заболеваниях и своей будущей судьбе девочка не задумывалась.

Олег привез нимфетку в студию. Сонечка с восторгом восприняла идею стать моделью, и Колпаков отщелкал много пленок. Кстати, девочка оказалась явно талантливой, могла изобразить перед объективом все, что угодно, от смеха до бурных рыданий. Олег даже пожалел, что не снимает кино.

Гром грянул в самом конце прошлого года. Колпаков как раз смотался в Испанию и отвез туда альбомчик, набитый пикантными фотографиями, главным действующим лицом на которых была Сонечка.

Получив от одного из местных депутатов кругленькую сумму, Колпаков вернулся в Москву в самом радужном настроении. Через два дня ему позвонил мужчина и предложил приехать в закрытый частный клуб для получения заказа.

Не думавший ни о чем плохом фотограф явился по указанному адресу. Его провели в шикарно обставленную комнату, где в кресле сидел великолепно одетый мужчина лет пятидесяти.

Дождавшись, пока лакей, приведший Олега, уйдет, мужчина сухо представился:

– Леонид Михайлович.

Потом вытащил из кейса альбомчик, тот самый, сделанный для испанского сластолюбца, и поинтересовался:

– Твоя работа?

– А в чем, собственно говоря, дело? – старательно изобразил недоумение Колпаков.

– Изволь отвечать, – рявкнул Леонид Михайлович, – твоих ручонок дело?

– Вы хотите заказать нечто подобное? – нашелся Олег. – Но это запрещено!