Инстинкт матери

Вспышка боли и муки, которую она терпела много недель, сверкнула в глазах Тифэн.

– Конечно, я чувствую себя в ответе за его гибель! – вспылила она, и голос ее прервался. – А что, разве нет? Я оставила малыша одного в комнате с открытым окном! Какая мать после такой страшной ошибки может называться матерью?

– Это был несчастный случай! – запротестовала Летиция, потрясенная признанием подруги. – Он спал, и ничто не предвещало того, что он проснется как раз, когда ты уйдешь. Ты хорошая мать, Тифэн, ты всегда была хорошей матерью…

Она замолчала, подыскивая другие аргументы, чтобы ее успокоить.

– И я бы сделала то же самое, – соврала она вдруг с уверенностью, которой вовсе не чувствовала.

Обе замолчали, поняв, что ступили на скользкую почву и их может вот-вот занести. Летиция попыталась потихоньку перевести разговор на другую тему:

– А как у тебя дела на работе?

– Работа движется помаленьку, – презрительно усмехнулась Тифэн. – Так, просто провожу время. Но это лучше, чем сидеть одной дома.

Застигнутая врасплох, Летиция не знала, что ответить. Снова наступила тишина, которую вдруг нарушила Тифэн.

– Летиция, – смущенно начала она. – Мне бы хотелось… Мне бы очень хотелось повидать Мило.

Такая неожиданная просьба изумила Летицию.

– Я ведь его крестная, – прибавила Тифэн, словно оправдываясь.

– Конечно, – пробормотала Летиция, не уточнив, к чему относится это «конечно»: к тому, что Тифэн крестная Мило, или к тому, что она может его увидеть.

Все у нее внутри сжалось от невыразимой тревоги и тоски, словно перспектива доверить своего ребенка Тифэн ее напугала. Словно, потеряв сына, та вместе с ним потеряла и доверие. Ведь подруга признала свою вину, и теперь эта просьба имела привкус скрытой угрозы, тем более что Летиция сама сказала о качествах, необходимых, чтобы доверить ей ребенка.

«Ты хорошая мать, Тифэн, ты всегда была хорошей матерью».

И все-таки после просьбы Тифэн она не смогла удержаться от инстинктивной реакции отторжения, хотя, подумав, и сочла ее несправедливой. Разве могли несколько минут недосмотра зачеркнуть шесть лет материнской преданности? Конечно же, не могли. Она всегда доверяла подруге Мило. Тогда откуда взялась эта тревога?

В замешательстве от тревожного сигнала, неотвязно звучащего у нее в подсознании, Летиция смотрела на Тифэн, которая явно ждала ее реакции.

– Повидать Мило? Да… Конечно, почему бы нет?

Ответу не хватало энтузиазма, и обеих не так легко было провести.

– Ты не особенно этого хочешь, правда? – тихо спросила Тифэн, и в голосе ее прозвучала тоска.

– Вовсе нет! – воскликнула Летиция, изо всех сил стараясь быть убедительной. – Вот только…

Эти два слова прозвучали еще фальшивее. Поняв, что оплошала, Летиция быстро нашла извинение, причину, чтобы объяснить подруге свою позицию.

– Мило сейчас не совсем в порядке. Поверь мне, утрата Максима ранила его очень глубоко… Если уж начистоту, то мы даже записали его к детскому психиатру на следующей неделе.

Игрушка Мило, найденная на террасе под окном его комнаты, очень встревожила Давида и Летицию. После короткого обсуждения они решили проконсультироваться со специалистом, чтобы помочь сыну преодолеть испытание, которое он, по всей очевидности, преодолевать отказывался. Летиция посоветовалась с его учительницей, и та дала ей координаты Жюстин Филиппо, детского психиатра, по ее мнению, очень знающей.

– Ему необходимо увидеться с нами, – настаивала Тифэн. – Ты заметила, какой тарарам он поднимает, когда играет в саду? Он хочет привлечь наше внимание, я в этом убеждена. Он таким образом нас зовет.

– Пожалуй, это верно, – согласилась Летиция.

– Позволь мне встретиться с ним в субботу вечером, я уверена, что он этого хочет не меньше моего.

Летиция в задумчивости покачала головой. Она разрывалась между неосознанной тревогой и отсутствием аргументов, которые она могла бы выдвинуть в пользу отказа. Ведь для нее Тифэн тоже переоблачилась в одежды зла, и от одной мысли доверить ей ребенка у Летиции все внутри свело судорогой.

Видя, что подруга слишком долго колеблется, Тифэн выложила свою последнюю карту.

– А ты спроси у него, – предложила она. – Пусть сам решит.

Рука помощи достигла предела, просьба перешла в мольбу, и за этим пределом Летиция уже превращалась в палача.

– Хорошо, – ответила она, но ее не оставляло впечатление, что ее загнали в угол.

Глава 32