Фаина застучала по всему другому ящичному.
Муха молчала.
Фаина взяла и застучала бидончиком по всем сторонам с углами ящичного темного света.
Стекло отдавало стýкотом.
Замазка отдавала малюсенькими кусочками.
Потом с одного угла закапало.
Фаина подставила бидончик, чтоб муха не упала на пол и не разбилась на малюсенькие кусочки.
Потом с угла полилось вроде из душа в водолечебнице, только коричневое с вонючим и тягучее с хватучим.
Про хватучее Фаина сразу поняла, что это Любочка с Любочкиными петельками, крючочками, узелочками и всем на свете — хоть кругленьким, хоть остреньким.
Фаина подумала, что ящичные ниточки назад никто не смотает ни к следующей Пасхе, ни к какой.
Что это и написалось, и прочиталось в фаинском животе. Хоть зачем же такое было и писать, и тем более читать. Аминь.
Фаина захотела вспомнить, может, поэт Пушкин давно посоветовал что-то насчет чего-то. А не вспомнила.
Фаина вспомнила только, что поэт Пушкин тихонечко посоветовал папе и деточкам не тянуть нитяную сеточку в узелочках ни за что на свете.