Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети

Вдобавок ко всему американским чиновникам, отвечающим за внутреннюю политику в отношении интернета (в первую очередь сотрудникам Федеральной комиссии по связи), тоже очень нравится термин “свобода интернета”, однако они понимают под ней в первую очередь нейтралитет Сети: чтобы интернет-провайдеры к любому контенту относились одинаково хорошо. Вехой на пути к закреплению нейтралитета, поставленной Федеральной комиссией по связи, явился законопроект “О свободе интернета” (2010). Это может помочь и дипломатам, и знатокам технической политики привлечь большее, нежели прежде, внимание СМИ к своему делу, однако скорее всего закон расставит правительству США риторические ловушки, поскольку оба понятия очень расплывчаты. В конце 2009 года Эндрю Маклафлин, замглавы правительства США по технике, рассуждая на тему сетевого нейтралитета, заявил, что “если вас беспокоит то, что китайское правительство осуществляет цензуру в интернете, вы тем более должны беспокоиться, когда этим занимается ваша кабельная компания”. Тем самым он невольно подсказал авторитарным правительствам еще один сильный аргумент для критики США за то, что они не следуют принципам, декларируемым ими за рубежом. Если Конгресс не поддержит усилия Федеральной комиссии по связи по обеспечению сетевого нейтралитета[19]

, правительства Ирана и Китая смогут записать себе несколько пропагандистских баллов, просто напомнив, что американские законодатели сами ущемляют свободу интернета. Такова цена постройки государственной политики на двусмысленных формулировках и применения их в абсолютно разных контекстах.

Кибервойна – это мир

Защите свободы интернета в долгосрочной перспективе могут мешать также проблемы и противоречия западной внешней политики. По мере того как упрощается организация целенаправленных, выверенных атак (тех, у которых нет нежелательных побочных эффектов) на сайты, например, исламских экстремистов, все чаще будут звучать призывы просто отключить их, хотя бы для того, чтобы предотвратить в будущем террористические нападения. Конечно, такие веб-сайты представляют несомненную разведывательную ценность (это обстоятельство, возможно, объясняет, почему столь многие из них до сих пор функционируют). Но сам факт выбора между атакой и слежкой в отношении опасных сайтов едва ли улучшает образ Запада как защитника свободы интернета.

Прежде чем Запад возьмет на себя безоговорочное обязательство отстаивать свободу интернета любой ценой, везде и всегда, ему следует учесть, что такая политика скорее всего противоречит его собственному устремлению контролировать и перекрывать потоки информации под давлением обстоятельств. Еще в 90-х годах было довольно модно рассуждать об “информационной интервенции”. Джейми Метцль (в то время чиновник Госдепа, проявивший себя как главный поборник политики “информационной интервенции”) убедительно настаивал на том, что “пришло время разработать, модернизировать и институционализировать средства информационного противодействия массовым коммуникациям, разжигающим вражду” (он имел в виду в первую очередь возможность глушить сигнал радиостанций, подстрекающих к геноциду).

Применение этого принципа в эру интернета рождает много вопросов. Вправе ли западные державы позволять иностранным радиостанциям распространять в интернете этнические предрассудки и сеять вражду, если существует опасность геноцида? Именно такую роль, к несчастью, сыграло радиовещание в руандийских и югославских событиях 90-х годов (тогда СМИ еще не переместились в Сеть). Западные сторонники либеральных интервенций, возможно, хотели бы сохранить такую возможность. Метцль верно указал в 1997 году на то, что “положения закона о международных телекоммуникациях, обеспечивающих их бесконтрольность, едва ли оправдывают пересмотр конвенции о недопустимости геноцида, объявляющей подстрекательство к нему наказуемым в соответствии с международным правом”. Отсутствие “рубильника”, который позволил бы отключить в отдельно взятом регионе большинство интернет-коммуникаций, станет очевидным в момент крупномасштабной вспышки геноцида. Как бы то ни было, Запад желает отстаивать свободу интернета с большими оговорками, а они иногда теряются при переводе.