Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона

Но не успела остановиться, поприветствовав спиной осиновый ствол, как ровно на то место, где мы секунду назад изображали с Броком бутерброд, врезался фаер. Прелая листва под ним тут же обуглилась, в нос ударил запах гари. А ведь там могла оказаться я.

Огненный шар, завертелся на бешеной скорости вокруг своей оси и свечкой взмыл вверх. Застыл выше крон, будто выбирая жертву, а потом полетел прямо на меня.

— Прикрой ее! — бросил Брок, резко вскакивая на ноги.

В тот раз я не видела, как дракон перевоплощался. Да и я, с прихваченным у охраны вертелом, была озабочена слегка другим. Но сейчас перед моими глазами черты Брока смазались, его тело окутала мгла, которая расширилась и уплотнилась за доли секунды.

Однако все это я увидела смазано: тяжело что — то детально рассмотреть, когда тебя хватают за шкирку, ставят на ноги, а потом кричат: «Не высовывайся!». Сам же Йон, держал в одной руке акинак, походивший на удлиненный кинжал, этакий пробник рыцарского меча, во второй — плащ, размахивая им подобно тореадору. И как только блохастый так быстро сумел достать свое оружие из поклажи?

Происходившее на поляне видела урывками. Желания высунуться из — за широкой и ставшей вмиг такой надежной и родной спины Йона я у себя на тот момент не припомню.

Вот Брок расправил крылья, оттолкнулся, словно хотел взлететь, но не смог и плюнул в огненный шар струей пламени из глотки. Фаербол замедлился, чуть сменив траекторию, но все же неумолимо двинулся туда, где еще недавно была я.

А теперь там стоял Йон. Оборотень вскинул плащ ровно в ту секунду, когда шар был в метре от него, словно ловя пламя в сети. Добротная ткань вспыхнула, но прежде, чем она опала пеплом, перевертыш сумел раскрутить ее на манер пращи.

Фаербол отлетел в сторону, и Брок тут же начал поливать его отчаянной струей огня. Шар уменьшился в размерах, но от этого, казалось, только набрал прыти.

Сгусток живого пламени вырвался из — под лавины огня Брока и вновь устремился на оборотня. Вернее, на меня. Йон был лишь досадной помехой. Я инстинктивно отпрянула в сторону, фаербол вильнул в последний миг и насадился на острие клинка.

Будь шар чуть больше, прошел бы сквозь сталь и сжег руку ловца, a так у оборотня было мгновение на то, чтобы наотмашь запустить свою добычу вместе с клинком в морду дракона.

Брок вновь открыл пасть, в которой уже зарождалось пламя, и не хуже дрессированной собаки сожрал фаербол. Правда, почти сразу выплюнул. На землю упали капли расплавленного металла, а фаербол, превратившийся в огненную пчелу, был изжарен драконьим пламенем на подлете.

На поляну опустилась вязкая, давящая на уши тишина. Единственное счастье — она оказалась недолгой. Дракон закашлялся и сплюнул на землю вязкую жижу, что ещё недавно была добротным мечом, и потом ящер начал менять очертания.

Позади тявкнула лиса. Оборотень резко развернулся на звук. Рыжая стояла чуть поодаль. Не отпрыгни я в сторону, эта попрошайка оказалась бы ровно за моей спиной. А так получилось, что Йон, беря на острие меча файербол, защитил не меня, а лисицу. Последняя же, словно в полной мере осознав, кому обязана отсутствием подпалин на своей шкуре, смотрела на своего спасителя влюбленными глазами.

Вильнув хвостом, она схватила мосол и чуть вихляющей походкой двинулась к оборотню. Последние несколько шагов рыжая и вовсе проползла почти на брюхе и отдала Йону самое ценной, что водилось за лисьей душой — почти не обглоданную косточку.

Но будто Патрикеевне и этого оказалось мало, она зажмурилась и начала тереться носом о голенище сапога оборотня.

Я же поняла — то была чистая и ничем не замутнённая любовь. Да и как было не влюбиться в того, кто не только накормил, но и спас твою жизнь, причем бескорыстно? Пусть стал избавителем и нечаянно.

Кажется, до Йона тоже — медленно, но верно — начало доходить, что теперь у него появилась четырехногая фанатка.

Вот только стон Брока отвлек нас с оборотнем от созерцания лисьих благодарностей. Дракон дымился, и это было не преувеличением. Рубаха на Броке практически сгорела дотла, штаны радовали проплешинами на самых неожиданных местах, а на спине красовался свежий здоровенный ожог. Не иначе, его оставил файербол, мазнув по хребту Брока, когда тот прикрыл меня.

— Кто-то говорил, что ее надо лишь проводить, и даже шкурой рисковать не придётся? — сдерживая очередной стон и шипя сквозь стиснутые зубы, вопросил дракон. — Тогда как ты объяснишь то, что неизвестный чернокнижник заплатил жизнью юной девы, чтобы вызвать вромуса?

Отчего-то я без дополнительных пояснений поняла, что вромус — и есть огненный шар, который так жаждал меня зажарить.

В горле враз пересохло. Наступил один из тех редких моментов, когда я не знала, что сказать. В голове воцарилась звенящая пустота. Зато у Йона слова нашлись за всех.

— Брок, «что», «как» и «почему» я у этой заразы потом точно узнаю. Если надо — с особым пристрастием, — голос оборотня был до звенящего напряжения спокоен, — Но сейчас лучше скажи: ты сам как?

— Все отлично, — заверил дракон и, покачнувшись, начал падать, теряя сознание.