Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство

Еда бо приходит велий празникъ… мало не весь град взъмятеца и възбсица бубны и сопли… и всякими неподобными играми сотонинскыми, плесканием и плясанием. <…> Женам же и двам плескание и плясание, и главам их накивание, устами их неприязненъ кличь и вопль, всескверненыя псни, бесовская угодиа свершахуся, и хрептом ихъ вихляние, и ногам ихъ скакание и топтание; ту же есть мужем же и отроком великое прелщение и падение, но якоже на женское и девическое шатание бдуномъ и възрние, такоже и женам мужатым безаконное осквернение, тоже и девам растлние[126].

Рекомендуем посмотреть.

Яков Павлов. Ночь под Ивана Купала. 1911

Ростовский музей изобразительных искусств

Впрочем, за интимные отношения вне брака, не связанные с купальскими или другими обрядами, грозили наказания: за «блуд осильем», то есть изнасилование, насильник должен был… жениться на жертве. Жуть! Если жениться он отказывался, его могли даже отлучить от церкви. Растливший хитростью (обещавший жениться, но не женившийся) и вовсе приравнивался к убийце! За это полагалась суровая епитимия на девять лет. Но даже если все произошло на самом деле добровольно, виновник все равно выплачивал огромный штраф: размер мог составить треть от всего его имущества.

Ну а как все же признавались друг другу в любви на Руси? Хотите подглядеть?

Желана вытерла слезы, перечитала бересту и выкинула в корзину, на дне которой лежало уже с десяток таких записок. Рядом стояла заспанная служанка Чудка, от которой уже в какой раз («Наверное, в сотый», — подумала та про себя) Желана потребовала рассказ, как та передала записку Ждану, где он при этом был, как посмотрел и так далее.

Молодая женщина наконец взяла себя в руки и снова начала аккуратно процарапывать буквицы:

Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался…

Здесь она снова расплакалась.

Может, я тебя по своему неразумию задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то судит тебя Бог и я…

[127]

Рекомендуем посмотреть.

Берестяная грамота № 752. Новгород. Нач. XII в.

© Новгородский музей-заповедник, Великий Новгород

Подлинное признание в любви XI века просто дышит страстью — это грамота № 752, найденная в Новгороде на Троицком раскопе, где жили бояре — люди весьма состоятельные. Писавшая не просто грамотна — судя по изящному слогу, она хорошо образованна. Письмо очень интимное и эмоциональное — в нем ведь нет привычного для того времени обращения в начале. Мол, от такого-то тому-то… А еще, желая признаться возлюбленному в чувствах, женщина пишет, что относится к нему как… к брату. В тот век так действительно было принято говорить. Наша современница сказала бы, наверное, как к родному. Вообще, судя по тексту, написавшая эту записку женщина очень независима — быть может, вдова? Середина грамоты утрачена: по всей видимости, коварный адресат порвал и выбросил письмо при получении. Вот ведь гад!

Сильно удивит наших современниц и самое древнее предложение руки и сердца на Руси, известное сегодня. Это грамота № 377, датированная XIII веком: «От Микиты к Малании. Пойди за меня — я тебя хочу, а ты меня; а на то свидетель Игнат Моисеев…»[128]