Интригующее начало

– Вот потому мне и ясно, что вы его не любите! – закричала она, ударяя себя в грудь. – Сердцу женщины не может быть покоя, если она ничего об этом не разузнает.

В мои планы не входило спорить с ней, а потому я просто неопределенно улыбнулась и погладила голубую накидку из тафты. Она была украшена серебряными блестками, а по низу расшита голубым и серебряным стеклярусом.

– Как мило. Вам шили ее в Лондоне?

Вдруг она схватила меня за руку.

– Не нужно притворяться. Я знаю, как больно вам представлять его со мной. Можете спросить меня о чем угодно, абсолютно обо всем. У меня не будет от вас секретов, ведь мы обе женщины. А женщины должны поддерживать друг друга в отношении мужчин. Давайте откроем друг другу свои секреты.

В ее глазах блестело сильное чувство, а от пальцев точно должны были остаться следы на моей руке. Я осторожно высвободилась и похлопала ее по плечу.

– Вы расстроены. Принести вам чая?

Она запустила пальцы себе в волосы, будто желая их вырвать.

– Я расстроена потому, что вы не хотите становиться моим другом. Вы отвергаете меня.

Она вдруг показалась мне такой несчастной, что я поспешила ее подбодрить.

– Вовсе нет. Я буду счастлива стать вашим другом. Но, думаю, если мы хотим стать друзьями, нам нужно перестать врать друг другу. Например, ваше имя ведь не Саломея, правда?

С минуту она колебалась, а потом громко рассмеялась, отбросила свой восточный колорит и напыщенные выражения, и в ее речь сразу ворвалось произношение жителя Чилтерн-Хилс.

– Нет, я Салли.

– А откуда ты родом, Салли?

– Из Данстэбла, – слегка угрюмо ответила она. – А как ты это поняла?

Я кивнула в сторону ее туалетного столика.

– Там лежит письмо, адресованное Салли Барнс из бродячего цирка. И, прости за замечание, но ты немного переигрывала с экзотикой.

– Это моя роль в цирке. Я Саломея, восточная принцесса, которую злой рок заставил зарабатывать себе на жизнь выступлениями и танцами.

– И много одежды тебе приходится снимать во время танца?

Она с горечью взглянула на меня и стала грызть ноготь.

– До панталон и сорочки. Все это прозрачное и в восточном стиле.

– Ну, надеюсь, профессор хотя бы платит тебе за это достаточно, – заметила я.

– Платит! – она фыркнула. – Да он уже месяц ничего мне не платит. По-моему, весь его цирк на последнем издыхании. Скоро мы все останемся ни с чем.

– Мне жаль.

Я начала снимать с себя костюм, но она покачала головой.

– Оставь его себе. Тебе же нужно в чем-то выступать, а я в синем смотрюсь слишком бледной. А тебе идет, – сказала она, нахмурившись.

Потом опять прищурилась.

– А ты правда совсем не ревнуешь из-за того, что я была со Стокером?

– Я ревную его к тебе не больше, чем к его брюкам, – весело ответила я.

Она засомневалась, не звучит ли это как оскорбление, но, к ее чести, решила все-таки не обижаться и только покачала головой.

– Если бы он был моим мужем, я бы захотела перегрызть глотку каждой женщине, с которой он был до меня.

– Тогда, пожалуй, хорошо, что ты не замужем, – заметила я. – Могу прислать тебе несколько книг о движении свободной любви. Думаю, это на многое откроет тебе глаза.

Она снова внимательно меня оглядела.

– Вы темная лошадка, дамочка. С такой внешностью можно было бы играть на сцене и зарабатывать денег столько, что и не сосчитать. Можно было заполучить себе герцога или этого пузатого принца Уэльского. Почему же тогда Стокер? – снова спросила она.

– Я же сказала, – мягко ответила я, – я его просто обожаю. Это была любовь с первого взгляда.

Она надтреснуто засмеялась.

– Ты врешь еще хуже, чем я. Я выясню, зачем он с тобой связался, дорогуша. В этом лагере не бывает тайн. Уж, во всяком случае, не от меня.

– Сочту это предупреждением.

Глава двенадцатая

Несмотря на обмен колкостями, Саломея настояла на том, чтобы отдать мне не только синий костюм, но и темно-розовую накидку в том же духе, чтобы носить ее поверх костюма, и пару чулок телесного цвета. Кроме того, она накрасила меня так, как считала нужным: густо напудрила мне лицо рисовой пудрой и от души намазала брови и губы. Она явно имела большой опыт в этом деле, и, выйдя из ее шатра, я чувствовала себя совершенно другим человеком.

– Во имя всего святого, что с тобой случилось? – спросил мистер Стокер. Он уставился на глубокий вырез моего костюма, его зрачки расширились и казались особенно черными на фоне темно-голубых глаз.