Интригующее начало

– Если смотреть очень внимательно, начинает чудиться что-то фламандское.

– Нет, – просто ответил он. – У нас и так уже замешаны ирландцы благодаря нашему злодею де Клэру. Еще и фламандцы – это уже слишком!

– Что-то ты очень раздражительный. Господи, я знаю, почему! Мы уже сто лет ничего не ели, да и чайник давно выкипел.

На этот раз была очередь Стокера организовывать нам еду, и мы пообедали холодной говядиной с горчицей и хлебом и выпили чаю.

– А теперь давай вспомним все сначала, – сказала я, – все, что нам известно.

– Твоя мать была ирландской актрисой, изменившей имя ради карьеры, – энергично начал он.

– Подожди минутку. Может быть, здесь мы что-то найдем. Ее фамилия до того, как она поменяла ее, была де Клэр. Мы что-нибудь знаем о де Клэрах?

Он пожал плечами.

– Старый род, упоминается уже в Книге Страшного суда[22], так же как и Темплтон-Вейны. Какой-то король выслал их в Ирландию, и с тех пор они там живут.

Я покачала головой.

– Не понимаю. Если она была де Клэр, значит, и она, и мой двуличный дядя – из знати. Какие возражения могли быть у семьи моего отца против их свадьбы?

– Ее профессия. Актрисы добились большего уважения к себе начиная со времен Реставрации, но семья вроде моей ни секунды не будет сомневаться в том, что такой брак невозможен. К тому же де Клэры уже много веков живут в Ирландии, размножаясь как кролики. Несомненно, там уже десятки побочных веток, представители которых сильно опустились в социальной иерархии. Может быть, по рождению она была ничуть не лучше, чем дочь купца или фермера.

В его глазах сверкнула хитрая искорка.

– Тебе нужно спросить об этом дядю. Даже рад буду еще раз с ним повидаться: я задолжал ему хорошую взбучку.

Я строго посмотрела на него, и он пожал плечами.

– Ну или ты можешь попробовать найти других родственников. Может быть, у нее есть еще братья и сестры или даже твои бабушка с дедушкой до сих пор живы.

– Исключено. Я не поеду в Ирландию.

– Почему?

– Ты бывал в Ирландии? Ужасный климат. Сплошные туманы.

– А чем тебе не нравится туман?

Я посмотрела на него с таким же презрением, с каким взирала впервые в жизни на турецкий унитаз.

– Чересчур мрачно. Бабочки любят солнце. Ирландия – для людей-молей.

– Ты лепидоптеролог, – сказал он обвиняющим тоном, – и не должна с презрением относиться к моли.

– Я имею право на некоторые предпочтения, – ответила я и вернулась к основному вопросу. – И вообще, не вижу особого смысла отправляться в Ирландию, если Ирландия сама к нам пришла. Мой дядя и все его приспешники – ирландцы.

Я замолчала, вспомнив о странной пряности, которой пах мой дядя.

– Как думаешь, почему он жует тминные зерна? Не пойму, что это может означать.

– Что у него проблемы с пищеварением, – не задумываясь, ответил Стокер. – Семена тмина – ветрогонное средство. Я иногда прописывал их пациентам с излишним газообразованием.

– Хочешь сказать…

– Да, – сразу ответил он, не дав мне закончить предложение.

– Какая жалость, – пробормотала я. Я боялась встретиться с ним глазами, чтобы не рассмеяться; меня очень позабавила мысль о похитителе, страдающем метеоризмом. Я чопорно поджала губы.

– Итак, у нас есть мать, дядя и всякие бандиты из Ирландии, где я родилась. Мы предполагаем, что мать оставила меня на попечении сестер Харботтл, а они решили, что им нужно покинуть Ирландию. Но почему? Кто в такой ситуации может угрожать ребенку?

Наши глаза встретились, и мы сказали в один голос:

– Отец.

– Мне бы не хотелось в это верить, но, может быть, ты и прав. Все это выглядит очень логично, – заметила я. – Можно предположить, что мой отец тоже был ирландцем, возможно, более благородного происхождения, чем мать, и, вероятно, из консервативного семейства. После моего рождения он женится на другой женщине, а не на моей матери. Лили Эшборн умирает, может быть, и от его руки. И кто после этого связывает его с прошлым? Ребенок. Ему нужно как-то закрыть для себя эту дверь. Боясь его, сестры Харботтл покидают Ирландию и постоянно переезжают с места на место, чтобы избавиться от него и возможных угроз с его стороны.

Я перевела дух.

– И что потом?

Стокер сразу же подхватил мою мысль.

– Он не может найти тебя. Может быть, за эти годы он и подбирался близко или пустил своих людей по твоему следу. Вероятно, какие-то зацепки у него имелись. Возможно, сестры Харботтл не всегда были настолько внимательны, как следовало.

– Барон знал их фальшивые имена, и нам известно, что он был как-то связан с моим отцом, – добавила я. – Мой отец мог выяснить что-то о нас через барона. Прежде барон не представлял, где мы живем, но, когда умерла тетя Нелл, я поместила заметку в лондонскую газету. Я сомневалась, что у них где-то были друзья или связи, но хотела убедиться, что у них не осталось никаких долгов. И таким образом барон сумел нас найти.

Мы помолчали с минуту, пытаясь сделать свои выводы.

– Мне пришла в голову еще одна причина, по которой они не смогли быть вместе, – вдруг сказал Стокер. – Может быть, твоя мать была из очень уважаемой и богатой семьи. Но в Ирландии даже с помощью денег иногда нельзя соединить мостом разные берега реки.