Инвестиции в семью (СИ)

Розовский быстро щёлкает мышкой. Мне очень хочется посмотреть, что там у него происходит, но он повернул экран к себе и не торопится посвящать меня в свои манипуляции.

— Иди сюда, я тебе покажу, — говорит он спустя минут десять.

Опускаюсь рядом на ковёр и заглядываю в экран. А Влад уже вовсю правит файл с презентацией и по ходу дела озвучивает недостатки.

Чувствую себя полным “чайником” рядом с ним. Он переключается на таблицу с данными, щёлкает на гистограмму [2].

— Вот смотри. Выделяешь диаграмму, идёшь в конструктор и нажимаешь в меню “Добавить элемент диаграммы”. Теперь видишь список, что можно добавить. Берёшь легенду и указываешь, где относительно области со столбцами она должна появиться. Например, снизу. И всё — готово.

— О, спасибо. У меня эта легенда сначала была, а потом я что-то нажала — и она исчезла. А контрол-зет [3] почему-то не сработал.

За последние годы я привыкла со всем справляться в одиночку и ни у кого не просить помощи. Потому сама ситуация, при которой я что-то у кого-то спрашиваю и признаюсь в собственном бессилии, травмирует моё самолюбие. А тут ещё и Розовский. Такой умный и идеальный снаружи, но подлый предатель внутри.

— Если что — обращайся. Я ещё поменял макет оформления твоей презентации и немного выровнял пляшущие строки. Кажется, стало лучше.

Он прав — как эти строки обуздать, я тоже не знала, кое-как подогнала пробелами, чтобы не слишком бросалось в глаза, что с ними что-то не так.

— Спасибо, — внутри бурчу, но улыбаюсь. — Ты — гений.

После вмешательства Влада презентация получилась идеальной — хоть прямо сейчас на большую защиту с ней выходить. Или на выставку отсылать. Вот что значит специалист…

— Тоже мне ракетная наука. Могу тебя научить. Будешь мне должна поход в ресторан, — он хитро подмигивает, будто пытается раскрутить меня на фотосессию как минимум топлесс.

И говорит это таким тоном, что я почему-то смущаюсь. Ещё не хватало мне так реагировать на фиктивного мужа!

— С Робертом? — уточняю, пытаясь вернуть нашу беседу в официальное русло.

— Не-не. Вдвоём. Ужин при свечах, романтика и всё такое. Как в старые добрые времена.

И снова этот тон, от которого становится не по себе.

“Как в старые добрые времена”…

Как давно это было. В какой-то далёкой прошлой жизни. Когда я носила розовые очки, а подлость и предательство казались чем-то абсолютно невозможным по отношению друг к другу.

— Не знаю, что тебе ответить. Завтра днём у меня — доклад на кафедре, а вечером буду собираться. Я еду с Робертом на несколько дней в столицу. У него какие-то дела, заодно хочет посетить архив — его предки учились там в университете, — сообщаю Розовскому.

— А Жора?

— Со мной поедет, конечно, — отвечаю удивлённо. Что за вопрос?

— Не доверяешь мне?

Не понимаю. Он предлагает мне оставить на несколько дней ребёнка с ним? Чтобы я поседела или сошла с ума, не отъехав от города и ста километров?

— В смысле?

— Могла бы не тащить его за собой так далеко, а оставить дома. Я бы присмотрел. С Галиной помощью, естественно.

— Влад, а ты не заигрался?

Хочу сказать, что он — последний в списке тех, кому я могу доверить сына, но вовремя себя останавливаю. Спорить и выяснять отношения бессмысленно и в данный момент совершенно глупо.

— Может, мне с вами поехать?

— Не уверена, что Роберт будет в восторге. Он планирует заниматься делами и вряд ли сможет уделить тебе внимание, — подбираю слова, чтобы отказать.

— Я мог бы тебе помочь с сыном, — продолжает, игнорируя моё замечание о Вайнштейне. — В зоопарк сходим с ним, пока вы будете в архиве.

Розовский подбирается к моему ребёнку критически близко, на опасно короткое расстояние. Начинаю нервничать. Меня вовсе не прельщает идея впускать его в нашу жизнь.

— Влад, я еду с Галей. Мне её с головой хватит. Хочу тебе напомнить, что мы с Жориком больше трёх лет прожили сами — без тебя, нянь и посторонней помощи. И, как видишь, справились вполне неплохо.

— Хорошо, как скажешь, — произносит коротко и как будто с обидой в голосе.

Что он себе нафантазировал?

— Мама, а у нас с Владом есть секрет, настоящая тайна! Хочешь, расскажу, какая? — шепчет мне на ухо сын, когда я вечером уговариваю его положить голову на подушку и уснуть.

— Хочу, — соглашаюсь, чтобы он поскорее улёгся и закрыл глаза. — Только расскажешь и сразу спать, хорошо?

— Мамочка, ты знаешь, что он — мой папа? Только пока что он — секретный папа, а потом будет самым настоящим, — Жорик шепчет, обхватив ручкой мою шею и щекотно дотрагиваясь до уха.

Нужно что-то ему ответить, но правильные слова, как назло, никак не подбираются.

Мы с сыном никогда не говорили об отце. Только однажды он спросил у меня, почему у других детей есть папы, а у него — нет. Я пожала тогда плечами и ответила, что вовсе не у всех есть, у некоторых нет. Благо, у нас в детском саду были дети, которые тоже росли без отца. Ребёнок успокоился, и больше эта тема его не интересовала.

Но судя по реакции на Розовского, он давно мечтает о папе.