Инженер страны Советов

По вооружению надо сказать отдельно. На вертолет устанавливали под фюзеляжем только что разработанную авиапушку ВЯ-23 с боекомплектом 300 снарядов, два крупнокалиберных 12,7-миллиметровых пулемета БС с 500 патронами на каждый по бокам кабины пилота, на пилонах — два пулемета ШКАС с 1500 патронами на каждый и два блока НУРС[48] на тех же пилонах, имеющих по 20 сквозных труб-направляющих для запуска 82-миллиметровых реактивных снарядов, специально разработанных в КБ Королева. От уже применяемых в авиации РС-82 они отличались устройством складных стабилизаторов, которых стало шесть. Они в сложенном положении были закрыты стаканом, срывающимся при пуске, принудительно раскрывались при выходе ракеты из трубы и намертво фиксировались.

Первые боевые стрельбы произвели на Сталина и Ворошилова ошеломляющее впечатление. Колонна из пяти списанных танков Т-26 и одного Т-28 была растерзана в клочья.

От полевых укреплений, в том числе от пары дзотов, мало что осталось. Размещенные в окопах полного профиля манекены были все разорваны пулями и осколками. И все это сделала лишь одна винтокрылая машина.

Завершив разгром мишеней, вертолет сделал эффектный вираж и приземлился прямо напротив блиндажа, из которого Сталин, Ворошилов, Камов, Миль и я наблюдали за происходящим. С правого борта открылась дверца, и из нее на землю спрыгнул довольный, улыбающийся Чкалов.

— Товарищ Сталин! — Чкалов лихо отдал честь и вытянулся по стойке смирно. — В ходе испытаний бортового вооружения вертолета была полностью уничтожена колонна танков условного противника и узел обороны с огневыми точками. Докладывал заместитель директора по летно-испытательной работе «Бюро перспективных разработок» Чкалов.

— Молодец, товарищ Чкалов. — Сталин пожал руку Валерию. — И вы молодцы, товарищи, — повернулся он к нам. — Есть мнение, что за разработку этой замечательной машины вы все трое будете представлены к званию лауреатов Сталинской премии первой степени и к правительственным наградам.

Вскоре у меня на груди красовался еще один орден Трудового Красного Знамени и Почетный Знак лауреата Сталинской премии[49]. Камова и Миля наградили также.

На вертолетном заводе, расположенном неподалеку от станции Ухтомская, начали серийное производство ударных вертолетов, получивших обозначение КМ-1Ш (Камов, Миль, первый, конструкции Шершнева, хотя я предпочитал последнюю букву расшифровывать как штурмовой), по-простому называемых «шершнями».

Взлетевший на пару недель позже десантно-транспортный Ми-1 представлял собой почти копию Ми-4 и имел в качестве силовой установки двигатель М-62. О надежности этого двигателя говорит тот факт, что его эксплуатировали даже в XXI веке на самолетах АН-2. За довольно брутальный вид остряки на аэродроме прозвали этот вертолет «Миша» или «Медведь». Экипаж у него был два человека, двойное управление, мог принять в грузовой отсек 10 человек с вооружением и поднимал 1,3 тонны груза. Сталин, когда увидел его, развел руками со словами «ну я уже просто не знаю, чем вас еще награждать». В итоге Милю как главному разработчику подарили автомобиль ЗиС-101.

Татьяна с отличием окончила первый курс мединститута. Решили отпраздновать это событие походом в ресторан гостиницы «Националь». Попросил Глеба Рябова заранее заказать нам там столик на двоих. И вновь пришлось ехать на автомобиле, хотя тут идти от дома совсем близко. Николай, провожая нас, только бросил:

— Надеюсь, на этот раз никому там морду бить не будешь, и мне не придется тебя из милиции вытаскивать? — Все не может мне забыть Ваську Сталина.

В ресторане нам понравилось. И вкусные блюда, и вид из окна на Исторический музей и видимую позади него Красную площадь. Мы выпили по бокалу вина, когда я заметил вошедшего в зал со вкусом одетого мужчину, явно иностранца. Он взглядом буквально просканировал зал, о чем-то переговорил с метрдотелем и довольно быстрым шагом направился через зал. Проходя мимо нашего столика, он будто нечаянно споткнулся и слегка задел меня.

— О, entschuldigen sie bitte[50]. Я есть такой неловкий!

Пожалуй, даже сам Станиславский бы поверил ему.

— Не стоит извиняться, — ответил я на языке Гете.

Спасибо тебе, дядя Коля, что в свое время буквально вбивал мне в голову немецкий язык, который сам знал в совершенстве. Уже гораздо позднее я выучил еще и английский: была как-то мысль податься на заработки за границу. Увы, с работой за рубежом не сложилось, но знания языков частенько пригождались.

— О, вы немец?

Вот смотрю на него и прям сразу верю, что он не знает, кто я такой. Примчался-то он сюда явно из-за меня, а значит, кто-то ему сообщил о том, что я нахожусь здесь. Будет работа для Николая и повод для раздумий у Берии.

— Увы, вынужден вас разочаровать. Я русский. — Я был само радушие.