Инженю, или В тихом омуте

— У нас порядок! — бросил один из них в трубку мобильного, поворачиваясь ко второму. — Ждут — поехали.

— А куда?.. — спросила тихо, когда оба уже отвернулись, так ничего ей и не сказав. — Куда мы едем?

— Недалеко — скоро увидишь. — Тот, кто говорил по телефону, снова повернулся к ней подмигивая. — Не в Бутырку. Устраивает вариант?

Машина плавно тронулась с места, бесшумно набирая скорость, направляясь куда-то. Она не знала куда — все еще веря, что это сюрприз, приготовленный ей Виктором, а может быть, и Викой. Сюрприз, о котором она узнает очень скоро. Но даже если это не так, по крайней мере она едет отсюда — что уже хорошо. Даже очень…

— А ведь я тебя видел где-то. — Черные глаза, большие, умные, рассматривали ее с интересом. — Точно видел. Мы не знакомы с тобой?

Она покачала головой. Она боялась напоминать ему о недавнем заочном знакомстве — и искренне надеялась, что он ее не узнает. Когда несколько минут назад он вошел в комнату, где она сидела, — в отдельный кабинет маленького ресторанчика, непонятно где находящегося и непонятно как называющегося, — она узнала его сразу. И сначала жутко обрадовалась — потому что поняла наконец, по чьей инициативе она здесь. А потом испугалась, что он ее вспомнит и все поймет и…

Не так, конечно, испугалась, как вчера, когда ее арестовали, — с тем ощущением ничто не могло сравниться. Даже тот вечер, когда напротив нее стоял длинный с пистолетом в руках, был по эмоциям несравненно слабее. Но все же это было ни к чему — чтобы он ее узнал. И она напряглась, тут же вспоминая, как выглядит сейчас, после суток с лишним без душа, столько пережившая, до сих пор полумертвая какая-то и снаружи, и внутри, кое-как подкрасившаяся в машине — совсем непохожая на ту, которую он видел тогда.

Но тем не менее это было первым, что он сказал. Вошел молча, сел напротив нее, вглядываясь в ее лицо, — и заявил, что точно ее видел. И сейчас, кажется, вспоминал, где и когда.

— Голодная? — Вопрос был неожиданным, и она инстинктивно замотала головой. — Кофе будешь? Давай кофе с пирожными — выпечка здесь класс. Выпьешь чего-нибудь?

— Нет-нет, спасибо, — произнесла тихо. — Если можно, сигарету — у меня кончились. Просто сигарету — и воды.

— Да кончай — надо ж выход твой отметить. — Смуглое лицо, яркое, привлекательное, несмотря на чуть приплюснутые уши и крупный и кривоватый нос с большой горбинкой, словно сломанный когда-то, нарисовало на губах усмешку. — Как Никита покойный сказал бы — откинулся человек, подогреть надо. Положено у них так, у бандитов — того, кто вышел, хорошо встречать. Ну а мы не бандиты, конечно, — но тоже понимаем кое-что…

Он улыбнулся, пододвигая к ней пачку «Мальборо лайте» — узнаваемую, но все же странную, видимо, настоящую, привезенную из Штатов, — и тяжелую золотую зажигалку с вмонтированными в корпус бриллиантиками. И тут же вышел, оставляя ее одну. Давая возможность наконец выдохнуть с облегчением. Потому что он ее не узнал все-таки — и потому, что это оказался он, а не кто-то другой. Кто-то куда более жуткий и страшный и дикий — типа того каменнолицего из ресторана. И хотя она уже кое-что слышала о нем и понимала, что он куда более опасен, чем вся шайка покойного, вместе взятая, — все же он был привлекательным внешне, и с ним ей было легче.

Она вспомнила, как они подъехали сюда полчаса назад. Примерно полчаса — потому что времени в дороге ей едва хватило на самый поверхностный и очень примитивный макияж. Она сразу спохватилась, что ужасно выглядит, — как только машина тронулась с места и те двое отвернулись от нее, не собираясь с ней разговаривать. Мужское общество так на нее подействовало — общество двух нормальных на вид мужчин, пусть и повернувшихся к ней спиной, но зато не в форме, зато не враждебных. И она достала пудреницу, ужаснувшись, когда сняла очки и заглянула в зеркальце, — увидев напрочь лишенное косметики лицо, бледное, помятое, отекшее, с припухшими красноватыми глазами.

Она его уже видела, это лицо, совсем недавно — когда перед тем, как отпустить, ее отвели в туалет и она умывалась там перед грязным пятнистым зеркалом. Но там ей было все равно, она вообще не думала о том, как выглядит, — то есть ей вообще все было все равно. Но теперь…

Она не знала точно, сколько они ехали, — но показалось, что недолго. По крайней мере накраситься как следует она не успела — только обозначила губы кое-как и положила на них всего один слой помады, че тонко положила, — неуверенными неровными мазками. И тут они остановились.

Никто не помог ей выйти, не открыл ее дверь — и она, подождав, открыла ее сама. Вылезти без посторонней помощи было непросто — сил не было, и сиденье было слишком мягким, буквально всасывающим ее в себя. И естественно, платье задралось, когда она наконец спустила ноги на землю. Задралось слишком высоко — притягивая взгляды нескольких стоявших рядом мужчин. Один из которых сказал что-то громко, явно в ее адрес. Но ей было все равно сейчас — куда важнее было понять, зачем она здесь.