Мы лишь недавно прибыли в страну и не знали местных правил, но все же нам показалось, что человек, который нас встретил, ведет машину как–то странно. После перелета клонило в сон, и поначалу мы думали, что странность нам только мерещится, но вскоре отрицать очевидное стало невозможно. Водитель ехал какое–то время по общей дороге, затем резко сворачивал на узкоколейку, делал крюк и возвращался на то самое шоссе, с которого свернул.
Наконец мы набрались храбрости спросить его, в чем дело. К чему эти отвлекающие маневры? Какие у нас проблемы?
— Я так и думал, что вы рано или поздно спросите меня, — огорченно откликнулся водитель. — Не хотелось вас пугать, но дело в том, что мы еще не отъехали достаточно далеко от границы. Террористы нападают на одиночные машины, в особенности после наступления темноты. Вот почему, каждый раз, когда мы приближаемся к месту, где недавно произошло нападение, я предпочитаю объехать его.
Тут все стало ясно. Странное, даже параноидальное с виду поведение оказалось вполне понятным в свете угрозы, о которой мы до того и представления не имели.
Примерно такое же ощущение возникает, когда первосвященники
и фарисеи собираются на совет. Впервые — единственный раз во всех четырех Евангелиях — упоминаются римляне, и это упоминание объясняет очень многое, что в тот в день осталось невысказанным вслух.Римляне — вот на кого приходилось постоянно оглядываться и простым евреям, и их вождям. Примерно за сто лет до рождения Иисуса римляне овладели всеми странами Ближнего Востока. В городах и деревнях Палестины римские солдаты появлялись редко, но в нескольких милях к северу, в Сирии, стояло несколько легионов, и римский правитель Иудеи мог в любой момент призвать их на помощь. Такое уже случалось на памяти жившего тогда поколения: тысячи молодых еврейских повстанцев были распяты, когда в страну вошел карательный отряд римлян. Хотя большинство еврейских вождей мечтало освободиться от власти римлян и жить по собственным национальным обычаям, не завися от приказов из столицы, они предпочитали сохранить ту ограниченную свободу, которую предоставили им римляне, нежели отважиться на восстание, ведь за ним могла последовать национальная катастрофа.