Иоанн Слепой. Граф Люксембурга, король Чехии

Возможно, одной из причин удачливости чешского короля является тот факт, что он старался как можно меньше показывать городам свою власть. Лично он поначалу требовал немногого. Провозгласив себя верховным сюзереном, он оставил городских тиранов на местах, подтверждая их власть при единственном условии признания себя сеньором. В первое время он старался брать минимальные налоги. Пределы и срок своей власти он намеренно оставил столь неопределенными, что один французский хронист-монах, продолжатель Гильома из Нанжи, пишет: «Король Чехии пришел в Италию, движимый более любопытством и желанием посмотреть сию страну, чем по какой иной причине».

Отличаясь гибкостью, он по отношению к каждому городу вел ту политику, какая, по его мнению, должна была вернее всего привлечь к нему симпатии горожан. Он требовал для себя разных форм власти в разных городах: в одних жители должны были признать его пожизненным властителем, в других — избрать наследственным государем. Он умел затронуть сердечные струны итальянцев, сообразуясь с их воззрениями. Одних он заверял, что в Италию его послал император; вероятно, именно таким образом он добился подчинения могущественного Висконти. Других убеждал, что хочет восстановить права Церкви. Он льстил собеседникам, обещал им помощь против врагов.

Но то, как стремительно Иоанн устанавливал свою власть в Италии, нельзя объяснить одной дипломатичен кой ловкостью. Помимо этого над чешским королем сиял ореол Примирителя империи, превращавшегося здесь и Примирителя Италии. У него был авторитет, приобретенный победами, многочисленными путешествиями, знанием тогдашнего политического мира. Следует учесть и обаяние государя в полном расцвете сил, красноречивого, элегантного, кумира итальянских женщин (к очарованию которых, как говорят, он не оставался равнодушным), типичного и идеального представителя рыцарства того времени.

Иоанн пробыл в Брешии до начала февраля. Потом он переехал в Бергамо, а 17 февраля вступил в Кремону. Далее он покинул и этот город, чтобы отбыть в Парму, куда прибыл 2 марта 1331 г. Там он обосновался, решив создать себе в этом городе резиденцию и превратить его в некое подобие своей столицы в Италии. В Милане он поселиться не мог, поскольку не считал Висконти человеком достаточно надежным, чтобы довериться ему. Парма обладала большим стратегическим значением: она находилась в самом сердце Верхней Италии, почти на равном расстоянии от Вероны, Милана и Флоренции, и, кроме того, контролировала важные аппеннинские перевалы, через которые мог бы пройти неприятель с юга, чтобы напасть на новые владения Иоанна. Кроме того, здесь граф Люксембурга встретил особо восторженный прием со стороны жителей. Наконец, Парма имела лучшее положение, чем Милан, поскольку из нее можно было быстрее связаться с легатом Иоанна XXII — Бертраном дю Пуже.

На самом деле Папа с удивлением, смешанным с раздражением, узнал о мирных завоеваниях Иоанна Чешского в Северной Италии. Но гнев не может быть политической позицией. Иоанн XXII довольно быстро изменил свою точку зрения. Вот как этот резкий поворот объясняет аббат Молла: «Полагая невозможным подчинить Эмилию, где всегда главенствовала гибеллинская партия, он решил, что в политическом отношении более выгодно поддержать в Верхней Италии светское королевство — подвассальное Церкви. Разве создание в свое время его предшественниками Неаполитанского королевства для Анжуйского дома не способствовало полному подавлению гибеллинов на юге полуострова? Операцию такого же масштаба можно было бы провести и на севере».