Йод

Русские женщины очень выносливы и вообще – крутые существа. Русская женщина – мировой бренд, тут вам и Валентина Терешкова, и Ирина Роднина, тогда как Запад подсовывает в качестве героини то светскую блядищу, то актрису, отягощенную пластмассовыми буферами, то минетчицу из Овального кабинета.

Ситуация с мужчинами хуже. Русский мужчина не котируется, он слишком ленив, много болтает и пьет. Наконец, он слишком охотно гибнет, а в глазах Запада героизм есть глупость и просчет менеджмента.

Я иду назад, поднимаюсь по бульвару вверх, миную кинотеатр «Художественный» – здесь народу гуще. В толпе хорошо, она возбуждает. Вроде бы все вместе, но каждый сам по себе. Людей много, но настоящее рафинированное одиночество возможно только в центре водоворота человеков. Один обдал запахом застарелого пота, другой – сверхмодным парфюмом, у третьего развязался шнурок, четвертый шумно грызет яблоко, и слюна капает на рубаху, пятый выбросил сигарету и едва не прожег мне штаны, а я в ответ едва не прожег его взглядом. Курильщик сделал извиняющийся торопливый жест, и по его лицу видно, что он отнюдь не хам и не дурак, просто не привык бросать окурки в урну (возможно, приезжий), и глаза у него печальные.

Русские мужчины быстро устали от капитализма, они его не приняли. Если нет возможности погибнуть на большой войне, русский мужчина убивает себя водкой, а в перерывах мрачно и бессмысленно вламывает на первой попавшейся тяжелой работе, меняя ее на лучшую только под давлением своей женщины. Большинство русских мужчин находятся в глухой, бессловесной оппозиции к капитализму, ибо считают его несправедливым, и считают правильно, тогда как их женщины плевали на несправедливость, они не ищут правды, им надо растить детей и лечить престарелых родителей.

Рекрутируя в свои ряды все новых и новых особей женского пола, русский капитализм сильно рискует.

У русского капитализма есть только три основных ресурса: природный (нефть и газ), географический (территории) и человеческий (женщины). Нефть и газ иссякнут еще при нашей жизни. Территории необъятны, но их трудно конвертировать в наличные. Россия пятьсот лет прирастала землями и отрезать от себя не умеет: если здесь начнется распродажа территорий, лично я сожгу паспорт и уйду в партизаны.

В нашей птице-тройке остается третья лошадь, человеческий ресурс: миллионы первоклассных здоровых рабынь, умных и дисциплинированных, не склонных к резким движениям. Они вам и денег заработают, и постирают, и в постели исполнят, и детей родят. Русский капитализм жаден и глуп, он любит сиюминутную выгоду, и можно не сомневаться, что в ближайшие десятилетия женщины будут подвергнуты жесточайшей, иссушающей души и тела эксплуатации.

Их заставят каждый день останавливать на скаку коней и входить в горящие избы, пока все избы не сгорят и все лошади не встанут.

Сегодня у меня праздник, первый день новой жизни. Я бездельничаю и сижу в питейном заведении – да, опять в баре, я ведь барфлай. В переводе – «муха-выпивоха». Даром что не пью. Медуза мегаполиса. Праздный и вялый, наблюдаю улицы, полные нарядных женщин. Они весь день работали, но выглядят свежо. Те, что постарше, спешат к семейным очагам, молодые либо незамужние – а свободных женщин огромное количество, я вижу даже юную чувиху в майке с надписью: «Я молода и свободна» 13 (правда, на английском) – оккупируют кафе и рестораны. О политике они не говорят. О спорте они тоже не говорят. Об искусствах говорят, но мало. Говорят о работе, о детях и мужчинах (мужчины тоже проходят как дети).

В моей стране мужской генофонд подорван коллективизацией, войнами, лагерями и водярой; многие лучшие погибли, а для восстановления мужской половины популяции ничего не делается. Вроде бы спорт возрождают, но как-то вяло. А женский генофонд в основном цел, и сейчас, в две тысячи девятом, я наблюдаю его расцвет, лучшее время, бельэпок русской женщины; столько красивых, юных, свежих и брызжущих энергией самочек я не видел никогда и нигде.

Все они говорят о своих работах.

Журналы – а там тоже не дуры сидят, в журналах, – навязывают им модель жизни супервумен: успей всюду, имей семью, работу, детей, машину, мужа имей, любовника тоже можно; имей отдых в Таиланде, бери все, хватай, пользуйся и наслаждайся.

Бывает, они начинают ненавидеть систему, обратившую их в рабство, и их ненависть радикально сублимируется в бегство. Супруга моего бухгалтера, скромного рыжебородого парня, подхватила старшую из трех общих дочерей, постриглась наголо и отбыла в Индию, искать гармонию и нирвану, и не в какой-нибудь Гоа, нет – в крутой высокогорный ашрам; муж остался с двумя младшими на руках и держится, кстати, молодцом. Кроме моей лавки он наяривает еще в семи местах. Очень милый, умный, некрасивый человек.