Ион

— Теперь пора всем в комнаты!.. И чтобы в полчаса все были готовы, — пойдем погуляем, послушаем музыку, а после поужинаем в ресторане!.. Ну, до скорого свиданья!

Через несколько минут все занялись переодеваньем, в каждой комнате происходил обмен мнениями относительно новых знакомых. Все были в восторге, кроме одного Гогу; он не мог забыть допотопное платье г-жи Хердели и к тому же чувствовал себя оскорбленным, что приезжие не оказывают ему должного почтения, но вида не подавал.

В сумерках тянуло свежестью смолы и хвои, успокоительно звучала музыка скрипачей. На террасе и тропинках вокруг роилась оживленная публика, зачарованная вальсами и романсами. У целебного источника толклись со стаканами, а в темной сени елей то и дело возникал любовный шепот и таял в воздухе, живившем сердца. На одной из укромных полянок компания родственников наткнулась на Ионела. Он сидел на скамейке, с сигарой во рту, спокойный и бесстрастный. Музыка и людской гомон чуть долетали сюда, как легкое дуновенье. Ионела заставили пойти со всеми ужинать.

— И что вы не даете мне покоя? — сказал он, неохотно поднимаясь. — Я не люблю шума и толпы…

В звездной ночи ресторан сиял огнями. Почти вся терраса была заставлена столами, к аромату елей примешивались запахи кушаний и напитков.

— Смотри-ка, Унгуряну! — воскликнул Джеордже, когда они пробирались к своему столу, и остановился. — Что ты тут делаешь, друг?

Аурел, увидя Лауру, снял шляпу и смущенно сказал:

— Добрый вечер, сударыня!

Лаура в ответ сдержанно кивнула головой и пошла дальше, даже не вздрогнув. Только сев за стол, она с улыбкой подумала, что когда-то могла симпатизировать этому мальчишке…

Они уже наполовину отужинали, когда вдруг на террасе появился Титу. Он не без робости огляделся вокруг, потом увидел их людный стол, сразу подошел и запросто поздоровался, как будто знал всех давным-давно.

— Я поздно получил телеграмму и только сейчас приехал!

Лаура, не видавшаяся с ним со свадьбы, обняла его, плача и нежно приговаривая:

— Титу! Титу!

Супруги Хердели почувствовали прилив гордости, заметив, что сынок произвел хорошее впечатление на новую родню.

— Сюда, сюда, ко мне, я обожаю поэтов! — воскликнул Александру, подвигая в сторону свой стул.

Справа от Титу сидела Еуджения и с любопытством смотрела на него. Титу поцеловал ее надушенную, унизанную кольцами руку и сказал, усаживаясь:

— Бесподобная у Джеордже сестра, а у меня очаровательная свояченица!

— Сдержи, о юноша, свой пыл! — со смехом сказал Александру. — Не вздумайте ухаживать, ее муж ревнив, как мавр!

Гогу, сидевший напротив, улыбнулся с напускным равнодушием, а остальные от души расхохотались. Еуджения порозовела и ответила:

— При всем том я люблю, когда за мной ухаживают!

— Ага, ага! — воскликнул опять Александру. — Значит, приглашение по всей форме?.. Гогу, гляди в оба, опасный молодой человек!

Смех и веселость царили весь вечер…

Титу, конечно, тоже приютили на вилле Мара. Утром он поднялся прежде всех, решив пройтись и освежить голову, разгоряченную волнением после встречи с сородичами, прибывшими из краев, куда он мечтал попасть. Он чувствовал себя счастливым, в ушах его так и звучал их быстрый и мягкий говор. Подметив, что Александру расположен к нему, он подумывал, как бы снискать дружбу Гогу, который, будучи депутатом, мог бы посодействовать ему, особенно когда он попадет в Румынию. Да и Еуджения так пленила его, что он даже увидел ее во сне; только впредь следовало умерить свои восторги, и он уговаривал себя, — теперь не время поддаваться соблазнам.

У источника он встретил Ионела Пинтю, тот попивал из чашки минеральную воду с молоком, макая в нее рогалик.

— Это мое лечение, — сказал Ионел с кислой улыбкой.

Они пошли вместе к густому сосняку. Ионел был не в восторге, он предпочитал проводить время в одиночестве. Титу все-таки навязался ему, желая разузнать, каково там у них, в Буковине, ибо ему впервые представилась возможность поговорить с человеком оттуда. Но его настойчивые расспросы нагнали скуку на Иона Пинтю, он не выдержал и сказал Титу напрямик: