Иосиф Бродский и Анна Ахматова. В глухонемой вселенной

Все усилия остаются тщетными, Бродский отправляется в ссылку, и только через полтора года усилия русской интеллигенции и мировой общественности достигают успеха, впрочем, лишь потому, что совпадают с желанием московского центра разобраться с ленинградской парторганизацией[234] — дело об освобождении Бродского рассматривается на уровне ЦК, и срок ему сокращают до фактически отбытого.

Лидия Чуковская записывает, что 27 мая Ахматова дала ей несколько листов со стихами Бродского и попросила прочесть вслух, предварив просьбу словами «гениальная симфония»[235]. Это была «Прощальная ода», стихотворение, написанное Бродским в Тарусе, в январе 1964-го (согласно авторской датировке) и, видимо, дошедшее до Ахматовой только теперь.

Можно считать, что до некоторой степени реакция Ахматовой была вызвана текущими обстоятельствами. Бродский продолжал оставаться в ссылке, навестившие его в Норенской молодые московские врачи были обеспокоены его состоянием здоровья и прежде всего функциональным расстройством сердечной деятельности, усугубленным тем, что ссыльному поэту приходилось заниматься тяжелым крестьянским трудом.

«Впечатление на меня как на врача Бродский произвел тяжелое, — писал Л. К. Чуковской Евгений Герф, один из двух врачей, приезжавших к ссыльному поэту. — Я обнаружил у Бродского признаки декомпенсации порока сердца — боли, кровохарканье»[236].

«Прощальная ода» была не единственным стихотворением, присланным Бродским из ссылки — однако, именно она удостоилась столь высокой оценки. Это один из текстов, который знаменует новый период в творчестве поэта, подготовленный «Большой элегией Джону Донну» и рядом других произведений, но начинающийся на рубеже 1963–1964 годов.

Почему Ахматова называет «Прощальную оду» «гениальной симфонией»? Возможно, потому, что стихотворение оказывается построено на цитатном многоголосии, свойственном русской семантической поэтике, в том числе ее собственной поэзии? Такая высокая оценка Ахматовой, не любившей бросаться «высокими» словами, требует пристального взгляда.

Та же Л. К. Чуковская так пишет о впечатлении от этого стихотворения: «Это сильно, это берет за сердце. Это обращение к возлюбленной, вопль разлуки, это молитва к Богу и к ней»[237]. Действительно, это, наверное, одно из самых эмоциональных стихотворений Бродского, которое по психологическому накалу можно сравнить только с написанным в 1981 году «Горением», обращенным к тому же адресату — М. Б.

Но в «Горении» воспоминания находятся под контролем, это в полной мере соответствует определению, которое Вордсворт дал когда-то поэзии: «Эмоция, припоминаемая в состоянии покоя»[238]. «Прощальная ода» — непосредственная реакция на кошмар, на страх потерять рассудок и предчувствие надвигающейся трагедии. Может быть поэтому Бродский не публиковал это стихотворение, которое было напечатано при его жизни лишь однажды, в первом томе четырехтомника «Сочинения Иосифа Бродского»[239]

.

«Прощальная ода» — чрезвычайно сложно построенное произведение. С одной стороны, она отражает опыт зимы 1963 года, когда Бродский в небольшой съемной комнате на улице Воинова (Шпалерной) проводит почти все время, читая одновременно две великие книги — Библию и «Божественную комедию» Данте (можно считать, что это чтение — в том числе результат разговоров с Ахматовой).

Название и тональность текста не могут не напомнить прощальную песнь Моисея в 32-й главе Второзакония, которую пророк адресует народу: «Соберите-ка сейчас ко мне всех старейшин колен ваших и приставников, чтобы я в их присутствии сказал им слова эти — слова песни сей, а в свидетели против них призову само небо и землю, потому что знаю: сразу после смерти моей вы совершите поступки постыдные и свернете с пути, которого держаться я вам заповедал».

Со столкновения неба и земли, призванных в свидетели Моисеем в его прощальной песне, начинается и ода Бродского:

Ночь встает на колени перед лесной стеною.

Важно, что первый же жест оды — опускание на колени — жест молитвенный. С этого момента нить повторяющихся библейских образов будет проходить через всю поэму.

Один из основных отличительных признаков жанра симфонии музыкальной — периодичность и симметрия композиции. Отдельные части пронизаны постоянными повторами и сгруппированы таким образом, что как бы отражаются друг в друге, несмотря на смену темпа и чередование тем. «Прощальная ода» действительно может быть названа симфонией, Ахматова здесь точна, как, впрочем, и обычно. Интересно, что и в ее собственной поэзии тема прощания часто связана с музыкой — от «звенела музыка в саду таким невыразимым горем» до «прощальных песен первое изданье».

Но неслучайно и жанровое обозначение, вынесенное в заглавие стихотворения — ода. Жанр оды в русской поэзии связан прежде всего с XVIII веком, и стихотворение Бродского отличается рядом жанровых особенностей, позволяющих сравнивать его с одами Ломоносова и Державина.