Иосип Броз Тито

Йованка осталась жить в резиденции на Ужичкой, 15, а Тито переселился в Белый дворец. Но известно, что Тито регулярно звонил ей, поздравлял ее с Новым, 1978 годом, интересовался ее здоровьем, делами. При жизни Тито Йованка не испытывала никаких материальных проблем. Некоторые из тех, кто знал Тито, утверждают, что не ее не пускали к президенту, а она сама не хотела видеть его. И если бы она захотела — никакое окружение не могло бы препятствовать этой встрече.

Однажды, уже после их «развода, Тито прогуливался по саду Белого дворца со своим секретарем Тихомиром Тичей Станоевичем. Он спросил у него, давно ли он видел Йованку. Секретарь ответил, что видел ее совсем недавно. Тито вдруг остановился и начал рвать цветы в саду. Он вручил букет Станоевичу, сказав: „Передай от меня Йованке“»[770].

«Если бы я надел на себя все ордена, то был бы похож на Бокассу»

Последние месяцы своей жизни Тито прожил, в общем-то, одиноким человеком. Единственное живое существо, которое всегда было рядом с ним, был его пудель Билл. Ночью он забирался к президенту в кровать и грел ему ноги. Билл был потомком пары пуделей, которых подарил Тито еще президент Кеннеди.

Несмотря на одиночество, Тито был окружен множеством людей, которые заботились о его жизни и безопасности. Особенно большая ответственность ложилась на тех, кто отвечал за здоровье и питание маршала. Интересно, что в первые 25 лет после войны у Тито фактически не было личных врачей. И только в 1970-х годах их количество стало быстро расти: сначала их было двое, потом трое, потом четверо, они работали «вахтовым методом» — двое по две недели. За всю жизнь Тито сменил 14 персональных медиков. Но он не был дисциплинированным пациентом.

Долгое время четверо врачей Тито дежурили через день. В их обязанность входило разбудить Тито в 5.30 утра, поинтересоваться его самочувствием и дать ему необходимые лекарства. Затем он шел на массаж, потом получал инсулин и садился завтракать. Дежурный врач должен был также наблюдать за приготовлением еды для президента и пробовать ее. Вечерний массаж проходил в 19.00, после чего Тито смотрел какой-нибудь фильм. Это прочно вошло у него в привычку.

Когда Тито засыпал, дежурный врач должен был несколько раз заходить к нему в спальню и контролировать его состояние. Это Тито очень не нравилось, он жаловался, что не может спать, если кто-то ходит у него по комнате. Была идея поставить в его спальне телекамеру, но Тито ее категорически отверг. Его можно было понять — у него и так почти не осталось частной жизни.

В конце жизни за президентом присматривали шесть врачей, два анестезиолога, два физиотерапевта (сестры Грбич) и три медика, отвечавшие за различную аппаратуру. Итого — 13 человек. Плюс различные службы в других ведомствах. Был создан Химико-токсикологический институт, который занимался химическим, бактериологическим и токсикологическим анализом продуктов, из которых для Тито готовили пищу.

Что же касается пищи, то Тито, как настоящий житель Балкан, с трудом представлял свою жизнь без обильной и «тяжелой» крестьянской еды. Он больше всего любил жареную свинину. Обычно для него и его гостей зажаривали крупных свиней — весом в 50–60 килограммов. Его личный повар Бранко Трбович вспоминал, что еще когда свинья жарилась, Тито приходил, тайком отрезал большие куски жирной свинины и с огромным удовольствием съедал их тут же с куском хлеба[771].

Пока они не рассорились, Йованка тоже следила за ним. Иногда они вместе садились на диету, но даже тогда не могли отказаться от яичницы с салом, домашней колбасы или жареного ягненка.

В мае 1977 года Тито исполнилось 85 лет и его в третий раз представили к ордену Народного Героя. Отмечалось также 40-летие его избрания генсеком КПЮ. Газеты объявили о начале выхода 40-томного собрания сочинений Тито.

Предисловие Тито к своим сочинениям было напечатано в югославских газетах, и в мире его сразу же заметили. В нем маршал предложил реабилитировать руководство КПЮ во главе с Миланом Горкичем, репрессированное Сталиным. Он впервые упомянул о Горкиче после многих лет молчания. Но по-прежнему непримиримо относился к Хебрангу и Джиласу. «Джилас и сейчас не стесняется наносить вред своей Родине, в которой пользуется всеми правами бывшего руководителя», — писал Тито[772].

Джилас продолжал правозащитную деятельность и сильно раздражал югославские власти. «Он немного шизофреник, — заметил как-то Тито, — …и охотно сел бы в тюрьму. Он ждет, что опять окажется в центре внимания всего мира… Но мы не можем терпеть это бесконечно, мы должны его остановить»[773].

Тито представили программу мероприятий по дискредитации Джиласа. Проблема представлялась актуальной, поскольку в Нью-Йорке должны были выйти мемуары Джиласа «Война». В этой книге он рисовал далеко не ту историю войны, которую изучали в югославских школах, а образ маршала Тито значительно отличался от канонического.