ИПЦ

— Да вчера весь вечер сидели с Монастыревым. Ничего особенного. Обыкновенный народ. Послали несколько запросов, но думаю, это ничего не даст. Вся надежда на тебя. Вживайся. Постарайся выяснить связь между событиями на кладбище и на станции. Посмотри, не дружит ли кто из спасателей с фарцовщиками. Сам познакомься с ними поближе. Валюту можешь вернуть. Никуда они с ней не денутся. Монастырей присмотрит. Кстати, зайди в церковь, полюбопытствуй, насколько правдивы базарные разговоры. Рудакова не отпускай. Если он и ни при чем — используй как прикрытие. Мол, ходим с приятелем. Пока задача номер один: найти связи фарцовщиков со станцией. Здесь тебе Рудаков может помочь. Все. Иди. Будь осторожен!

Рудакова Кузьма нашел сразу. Он сидел и рассматривал девушек.

— Насилу ушел от своей хозяйки, чуть до смерти не заговорила, — сказал он и стал раздеваться. — Ты не хочешь прогуляться в церковь, посмотреть, какие там черти колокол грызли?

— Сейчас?

— Сколько у нас времени осталось до смены?

— Часа три.

— Если тебе не хочется, то я не настаиваю. Схожу один, — сказал Кузьма.

— Пойдем, — согласился Рудаков.

Они зашли в прохладное здание церкви. Со вчерашнего дня здесь мало что изменилось. Лишь было пусто и тихо. Настолько тихо, что осторожные шаги ребят шуршали где-то под высоким голубым потолком. Маленькая старушка — служительница — зло и враждебно посмотрела на ребят.

— Думаю, что она не только не пустит нас на колокольню, но и отсюда выпрет за милую душу.

— Простите нас, гражданочка, нам бы ваше начальство повидать, — сказал Рудаков.

Старушка посмотрела на него и презрительно поджала губы. Кузьма выступил вперед и заслонил собою Рудакова.

— Скажите, пожалуйста, батюшка дома?

— А где же ему быть… — недовольно прошипела старуха и вдруг заговорила быстро и злобно: — Ступайте, богохульники! Ступайте вон, пока людей не позвала. Вы думаете, я не знаю? Я все знаю. — И старуха подняла к потолку свой костлявый пророческий палец. — У ироды несчастные, погибели на вас нет. У, лоцманы окаянные, прости господи мою душу грешную. Ступайте, кому я сказала!

— А почему лоцманы? — спросил Кузьма, когда они, еле сдерживая смех, выскочили на улицу.

— У местных старух это почему-то самое страшное ругательство.

— Ну что ж, придется идти к попу.

— Может, не стоит? — спросил Рудаков. — Может, к черту всех нечистых? Что нам, больше всех надо?..

— Как хочешь, — оказал Кузьма, — а мне интересно, кто это хотел меня спихнуть с обрыва. — Он усмехнулся. — С чисто познавательной точки зрения.

* * *

Домик попа примыкал к церковной ограде. Старинные липы на церковном дворе накрыли его своими тяжелыми ветвями. Поп оказался дома один. Он был в байковой клетчатой рубахе и в летних брюках. В руках он держал рубанок и гладко обструганную дощечку. Кругом пенились белоснежные, курчавые стружки. Длинные волосы священника были прихвачены тонким ремешком. От этого батюшка выглядел смешно, симпатично и был больше похож на мастерового или на первопечатника Ивана Федорова, чем на попа. Ребятам настолько он показался необычным после вчерашнего, что они застыли в молчании на пороге. Поп, видимо, тоже удивился неожиданным гостям. Он так и остался стоять с рубанком в руках. В его густой бороде светились веселые светлые стружки.

— Ну, что же вы стоите? Милости прошу. Присаживайтесь, пожалуйста, — наконец произнес поп густым и теплым басом. — Гости вы, прямо сказать, неожиданные, но столь же приятные. Не часто меня навещают молодые люди, совсем не часто…

— Здравствуйте, — сказал Кузьма, — извините нас, пожалуйста. Мы не решились бы побеспокоить вас, ежели б не острая необходимость.

— Прежде всего не откажите со мною чаю выпить, а потом уж и о деле. Сейчас мало кто соблюдает законы русского радушия и гостеприимства… Ведь как положено на святой Руси: сначала в баньку сводить, потом напоить-накормить, а уж затем и о деле спросить.

Поп отправился хлопотать на кухню. Вскоре на столе появился электрический самовар, варенье в заводских банках, конфеты, печенье.

— Вот сладости держу лишь для внучки. Однако как хорошо пригодилось.

Ребята сидели совершенно обалдевшие. К тому же им было неудобно, что из-за них у попа вышло так много хлопот.

— Может быть, не стоит, — робко сказал Рудаков, — мы на минутку.

— Ну, так скоро я вас не выпущу, — оживленно заверил их поп. — Человек я здесь новый, гости у меня редки, а гостям я всегда рад несказанно.

— Тогда давайте знакомиться, — предложил Кузьма. — Его зовут Игорь, а меня — Кузьма.

Поп несколько смутился от предложения Кузьмы и, пожав плечами, величественно пробасил:

— Зовут меня отец Федор…

— Понимаете, мы к вам не по служебным делам, то есть не по церковным, так что по имени-отчеству нам было бы привычнее, — попросил Рудаков.

Отец Федор воровато оглянулся.

— До семинарии меня звали Федор Макарович… Ежели вам так удобнее, то пожалуйте…