Ирано-таджикская поэзия

«Стихи о вине» – образец классической касыды по форме: 1. Вступление- внепанегирический сюжет: здесь-описание изготовления вина, выраженное поэтической метафорой «Матери вина» – виноградной лозы, у которой отнимается и заключается в темницу (давильню) ее детище – виноград; 2. Переход («гозаргах») – с бейта двадцать второго до двадцать шестого, когда поэт переходит от метафорического описания к восхвалению посредством связующего звена – приглашения, отведав вина, устроить пир: «Тогда средь ярких роз и лилий поутру // Ты собери гостей на царственном пиру». 3. Панегирик (бейты 27-74) – восхваление знати и главного героя оды – систанского владетеля. 4. Заключение (бейты 75-95) – включение в касыду имени поэта, автора панегирика (намек на вознаграждение) и завершающее величание (апофеоз). По содержанию же касыда Рудаки резко отличается от льстивого панегиризма придворной поэзии, поскольку одическое восхваление незаметно переходит в проповедь идеи справедливого правителя, и касыда «превращается» в дидактическую. В ней поэт, часто в подтексте касыды, выражает свою излюбленную мысль о гармонии Любви и Разума. Мечта Рудаки о победе красоты жизни и разумного человеческого дела, непреходящий характер такой победы выражены в апофеозе (в мотиве Красоты, сияющей, как солнце, и в родном для поэта образе горного кряжа), с которым он обращается к эмиру, как к выдающемуся ч е л о в е к у.

ГАЗЕЛИ И ЛИРИЧЕСКИЕ ФРАГМЕНТЫ

Сюда включены дошедшие фрагменты, представляющие собою либо отдельную газель (которая, как и касыда, монорнфмична, но короче ее), либо «вводную часть» хвалебной оды-касыды, ее внепанегирическую часть (см. примечание к «Стихам о вине»), преимущественно лирического содержании.

«Столепестковые цветы, и мирт зеленый…» (стр. 36).- Есть Ночь могущества…- иначе: «Ночь определений» – по преданию, двадцать седьмая ночь месяца рамазан, когда в божественном откровении был ниспослан Коран.

«Не для насилья и убийств мечи в руках блестят…» (стр. 36).- Приписывается, без достаточных оснований, также поэту Носиру Хисроу.

«Придя в трехдневный мир на краткое мгновень е…» (стр. 37).-Трехдневный мир – в смысле кратковременный земной мир, в отличие от вечного горнего мира.

«Мне жизнь дала совет на мой вопрос в ответ…» (стр. 38).- Безосновательно приписывается также малоизвестному поэту Джупбарн Бухари.

«О трех рубашках, красавица, читал я в притче седой…» (стр. 40).- Стихотворение носит автобиографический характер: мотив «третьей рубашки» – намек на слепоту поэта. В основе стихотворения лежит библейско-кораническая легенда. Братья Иосифа, продав его в плен, показали своему отцу Иакову окровавленную рубашку, как доказательство того, что Иосиф растерзан зверем (первая рубашка, которую «окровавила хитрость»); жена египетского сановника Пентефрия, разорвав рубашку Иосифа, оклеветала его, заявив, будто он покушался на ее честь (вторая рубашка, которую «обман разорвал»); впоследствии, когда Иосиф стал главным везиром фараона и послал свою рубашку отцу, ослепшему от слез и горя по якобы погибшему сыну, то Иаков мгновенно прозрел от ее благоухания (третья рубашка, от которой «прозрел Иаков»),

«Мне возлюбленной коварство принесло одно мученье…» (стр. 41).- Меджнун и Лейли – знаменитая легендарная влюбленная пара, восточные Ромео и Джульетта.

«Для радостей низменных тела я дух оскорбить бы не мог…» (стр. 42).-Песня в честь свободного творческого духа, выражающая разочарование панегирической поэзией, превращающей поэта в придворного раба, восхваляющего владык на пирах, вместо выполнения высокой миссии – быть пророком высоких идеалов. В иссохшем ручье Эллады… (в подлиннике «иссохший греческий ручей»).-Эту фразу надо понимать не в философском смысле («греческая мудрость»), а как метафору бездумной, «великосветской» жизни знати, прожигающей время в пирах и увеселениях.

«Налей вина мне, отрок стройный, багряного, как темный лал…» (стр. 42). – Приписывается поэту Муиззи (XI в.), что маловероятно.

«Ветер, вея от Мульяна, к нам доходит…» (стр. 43).- Наиболее знаменитое из дошедших до нас стихотворений Рудаки.

В трактате «Чахар макале» Низами Арузи Самарканди (XI в.) об этом стихотворении приводится следующее предание:

«Амир Наср сын Ахмада (находясь в Герате.- И. Б.) сказал: «Куда мы станем летом уезжать, ведь лучше этого места нет, уедем в праздник Михрган осенью. Когда же Мпхрган наступил, он сказал: «Справим гератский Михрган и уедем».