Ирка Хортица и компания. Брачный сезон

Стайка девчонок порскнула в разные стороны. Андрей бежал следом, шаг за шагом наращивая скорость, как выходящая на цель баллистическая ракета. Беглец оглянулся – Андрей успел увидеть его красное потное лицо и расширившиеся глаза. Резко вильнул в сторону и… отпихнув продавца, махнул через столик с глиняными свистульками. Коричневые, черные, кипично-красные свистульки со стуком и звоном посыпались на булыжную мостовую, закричал продавец. Широким прыжком Андрей махнул через разгромленный прилавок, пошатнулся… Брошенная разъяренным продавцом свистулька угодила ему в спину, но Андрей уже бежал дальше.

Под вопли клаксонов крутясь среди редких машин, тощий гопник перескочил на другую сторону улицы. В котелке над переносным очагом весело булькал глинтвейн. Гопник пнул треногу. Металлическая опора поехала в сторону, котелок накренился… Кипящее темно-красное вино хлынуло Андрею под ноги. Прыжок! Вокруг испуганно закричали, одуряющий запах корицы ударил в нос, по верху ботинка плеснуло мгновенной болью и жаром, ногу облепило мокрой горячей штаниной, но Андрей бежал.

Капюшон куртки гопника скакал далеко впереди, тот несся по площади, уставленной карнавальными платформами. Усталые маланкари провожали его удивленными взглядами. Вот он оглянулся снова, заметался, как заяц… и с разбегу сиганул на открытую платформу, уставленную слегка припорошенными снегом пальмами вперемешку с елками. Под гневные вопли маланкарей проскочил через нее и спрыгнул, скрывшись за платформой от глаз Андрея.

– Еще один лезет! – яростно завопил одетый пастухом водитель платформы, когда Андрей попытался заскочить следом. Декоративный топорик взметнулся, готовясь опустится на голову наглеца, Андрей выставил руку… топорик с хрустом сломался, топорище отскочило пастуху в лицо, и тот присел на корточки, сдавленно ругаясь и зажимая ладонями окровавленный нос.

«Жаль. Мужик-то точно не при чем». – мимолетно подумал Андрей – настоящей жалости не было, ему было просто не до того. Прыжок… Оттолкнувшись от борта платформы, Андрей взвился в воздух… и встал, опираясь ногами на две соседние пальмы. Окинул площадь быстрым взглядом. Пальмы под ним отчаянно затрещали, но он успел увидеть как знакомый капюшон мелькает у выхода в проулок. Андрей прыгнул вниз, ему снова орали вслед, но он уже почти летел через площадь к проулку, где скрылся беглец, и понимал, что не успевает, что если тот свернул еще куда, его уже не найти.

Со скоростью разогнавшегося гоночного болида Андрей ворвался в крохотный закрытый тупичок… и увидел прислонившегося к стене гопника.

– Чего ж ты ко мне привязался, придурок? – с хрипом выдохнул тот.

Движение за спиной, Андрей метнулся в сторону… обрезок металлической трубы ударил в булыжник мостовой, высекая искры. Разворот… Отрезая выход из проулка, позади него раскорячились те же двое здоровенных амбалов, что придерживали официантку в кафе. Один снова замахнулся трубой, на шишковатых пальцах второго блеснул кастет. Андрей шагнул назад, труба свистнула у самой его головы.

– Парни… – почти простонал он. – Как же вы… Ну как же вы вовремя появились! А то б ведь еще чуть-чуть и этот… – он махнул на гопника. – …сбежал!

И прежде чем ошарашенные амбалы сумели осознать, что это он такое говорит, Андрей бросился на них.

«Рехнулся». – успел подумать тяжело переводящий дух гопник, когда полоумный турист кинулся на амбалов вдвое больше него. Он невольно зажмурился, хорошо представляя, что сейчас будет: эти бычары настоящих быков кулаком глушили, что им какой-то приезжий? Дадут раз и… не плачьте, мамаша, по глупому сыну. Раздался звонкий шлепок, кто-то рухнуло, тяжело, будто бетонный блок обрушился, снова удар, металлическая труба покатилась по булыжнику… Труба?

Тощий гопник распахнул глаза… посреди проулка вскипело стремительное, неуловимое глазу движение… и тут же пелена растаяла, сменившись совершенно четкой – и столь же невероятной картинкой. Парочка его приятелей, за которыми он всегда чувствовал себя как за каменной стеной, лежала на мостовой. У одного обе руки почему-то были простерты в небо, да так и застыли в неподвижности, у другого нога была как у кузнечика – коленкой назад, и под ней расплывалась лужа крови. А потом они оба пропали из виду, зато весь обзор заняла физиономия того самого ненормального туриста. Вдруг стало трудно дышать, помутилось в голове… И гопник понял, что висит, пришпиленный к стене, а обрезок трубы прижат ему к горлу и давит, давит.

– Где она? – тихим и очень страшным голосом спросил ненормальный.

– Кто? Не знаю нико… – прохрипел гопник, и захлопал губами. Еще чуть-чуть… и его кадык раздавят как яблоко под колесом, и никто не поможет, нет никого, только он и… этот. – Никто ее тебе… не отдаст… Она теперь… его… А я тебе говорил – уезжай, увози, так нет, вы же гонорные все, а я по другому-то сказать не мог, меня бы прикопали там же, а она такая красивая, а теперь все, поздно!