Ироническая проза. Ч. 1

Супруге очень хотелось там побывать. Мне — нет. Во-первых, не люблю шарахаться по городу ночью — да ещё и «при параде», да ещё и с дамой. Пусть даже и на такси. Ночью надо сидеть дома, читать правильные мудрые книги, пить коньяк. Ну, или, в крайнем случае, спать. А во-вторых, была уже в моей жизни одна незабываемая ночь в музее — и с тех пор, когда я слышу эти два слова рядом, то ничего хорошего мне на память не приходит. Поэтому я предпочёл уехать на дачу к тёще, и провести время с пользой для её (тёщиного) дачного участка и собственного организма, нежели тащиться на ночь глядя в мемориальную усадьбу декабриста князя Волконского, и слушать-смотреть выступление русско-бурятского фольклерного ансамбля.

Мы чистили участок от прошлогодней травы, потом выгуливали себя и собак на берег залива Иркутского водохранилища, а вечером жгли сорную траву и сучья, пекли в костре картошку, жарили шашлыки, и я рассказывал супруге о том, как осенью 1994 года у меня уже была одна «ночь в музее».

Итак…

Октябрь 1994 года запомнился иркутянам (конечно же, далеко не всем!) тем, что в городском календаре всяческих культурных мероприятий появилось ещё одно событие — Фестиваль русской духовности и культуры «Сияние России». Это Валентин наш Григорьевич Распутин расстарался, традицию такую учредил: каждый год в октябре приезжают в Иркутск разные окололитературные деятели, которых наш «печальник Земли Русской» считает «выдающимися русскими писателями и деятелями культуры» — и начинается!… Нет, конечно же, среди тех, кого Распутин вербует для поездки в Иркутск, немало и достойных людей — тот же писатель Леонид Бородин (кстати, иркутянин), к которому я отношусь с огромным уважением, или поэт Юрий Кузнецов — но, в основном, едет сюда какая-то странная публика, которую и в столице-то, скорее всего, знают только в рамках здания правления Союза Писателей России. Впрочем, позволю себе немного отвлечься от темы музейных ночей, и чуть подробнее рассказать о том, что за люди, по мнению Валентина Григорьевича, должны были в Иркутск «русскую культуру» и прочую «духовность».

В октябре 1997 года мы, как всегда, снимали для своей передачи все эти «сиятельные» мероприятия — ибо знакомить иркутян с любыми, даже самыми шизофреническими инициативами, при условии, что их благословила мэрия, было нашей прямой обязанностью. Вот и экранили мы очередное «Сияние» — а так, как в фестивале принимала участие исполнительница русских романсов Евгения Смольянинова, было решено записать с ней интервью. Одно было плохо: расписание у Смольяниновой, как и у других гостей «Сияния», было достаточно плотным, и певица смогла выкроить для нас всего час — во время посещения посёлка Листвянка и байкальского побережья.

Приехали мы в Листвянку следом за фестивально-«сиятельными» гостями, записал я интервью со Смольяниновой — отличное интервью, кстати, получилось. Готовимся мы ехать назад на своём микроавтобусике — и тут возникает перед нами наш «классик» и «печальник», и говорит:

- Вы же в Иркутск сейчас едете? Тут некоторым гостям нужно в город вернуться — у них встреча с читателями, и они не успевают. Вы бы их довезли до города?

- Хорошо, Валентин Григорьевич, — говорит наша режиссёр, — место в «рафике» есть, так что, пусть загружаются. Только побыстрее, а то у нас тоже график съёмок плотный…

И Распутин подводит к нам нескольких своих корешей литературных корифеев во главе с какой-то тощей и прокуренной тёткой, и перепоручает их нам. И уходит.

А эти самые московские «литераторы», которым, якобы, «спешно в Иркутск нужно», меж тем, занять места и отправиться в город не торопятся: они стоят возле нашего микроавтобуса, курят, пересмеиваются, кого-то ждут, кому-то машут руками, зовут… Когда истекло минут десять такого ожидания, режиссёр наша — добрейшая душа! — очень вежливо говорит этой самой прокуренной тётке, что, собственно, время-то идёт… пора бы уже и ехать…

- Вам Валентин Григорьевич сказал — значит, ждите! — отрезает московская гостья, и начинает активно скликать своих коллег: — Едем! Поехали в Иркутск!…

И вся компания начинает грузиться в наш «рафик». И тут же выясняется, что наших пассажиров — едва ли, не столько же, сколько посадочных мест в машине. Здесь уж мы все начинаем мягко протестовать: автомобиль, мол, не резиновый, и уж извините, уважаемые гости, но всех вас на борт принять не можем…

Господи, что здесь началось! «Да вы что?! Да вам Валентин Григорьевич сказал!… Да мы Валентину Григорьевичу!!! Да как вы смеете?!! ВАМ САМ ВАЛЕНТИН ГРИГОРЬЕВИЧ!!!…» Высунуться бы мне здесь, да сказать им, что я про их Распутина думаю, и в каком месте я его видал, и что хотел бы ему пожелать — но режиссёр Галина, уже видя, что я вот-вот именно это и скажу, хватает меня за руку, и шепчет: «Ромка, ради Бога, не надо! Ну не надо!…».