Ироническая проза. Ч. 1

Итак, подготовку к празднику жизни гости вместе с хозяевами решили проводить не в комнате, а непосредственно, на кухне: там и места побольше, чтобы мясо разделывать — и плитка помощнее. Гости совсем не думали, что их кулинарные приготовления произведут такой фурор на всё население филологической общаги — а представители принимающей стороны, Гомбо и Зорик, никак не думали, что именно в этот вечер и на этой кухне выдруг обнаружится, что у них в общаге столько друзей! Иначе, чем ещё можно объяснить, что через каждую, буквально, минуту, на пороге кухни появлялся кто-нибудь из здешних обитателей — неважно, однокурсников, или старших — и весело приветствовал их:

- О, привет, Зорик! здорово, старина! Готовите? Праздник у вас? Клёво! Зайдём, поздравим!… - а когда кулинарные приготовления были закончены и вся четвёрка переместилась в комнату, действительно, туда стали заходить и поздравлять, присаживались «на две минуточки», выпивали-закусывали — и, пожелав счастья «имениннику», быстренько убегали…

Через десять минут таких «посиделок». один из «квартирантов», недоумённо глядя на хозяев, спросил:

- Я, однак-то, не понял, парни: у кого из вас день рожденья-то?

- Ни у кого, — невозмутимо ответил Зорик.

- А чо они, однак-то, вас поздравляют всё время? — не унимался гость.

- Жрать хотят, — подал голос тихоня Гомбо, — а у нас мясо, однако…

- Так нада им дать мяса, и пусть сами готовят! — резонно возразил гость, — а то, они у нас всю водку выпьют — а у нас мала. У вас ещё есть, однако, водка?…

- Много давать придётся, — возразил Зорик, — они все жрать хотят, вся общага. А водку у коменды купить можно, если чо…

- Тогда, однако, зови их и скажи: кому, однак-то, мяса надо — пусть к машине идут! А то, не дадут посидеть, однако! Скажи: щас спущусь и дам, кому мяса нада…

…Через час в общаге царило редкое оживление: на всех пяти этажах, в кухнях и в комнатах на плитках студенты варили, тушили, жарили мясо… В своей комнате, украшенной букетом из сухих трав и репродукцией Обри Бёрдслея, откинув прочь репринт Андрея Белого, на кровати страдала от переедания красавица Ритка. На соседней кровати, с томиком Блока в руках, страдала верная подруга Наташа… На насыщение всех голодных ушло больше половины коровьей туши — но приехавшие буряты ничуть не жалели об этом: договорившись с комендой, что они поживут у парней пару дней, они выдали вредной тётке кусок стегна — да ещё и получили с неё пять «полбанок». Праздник продолжался…

…А ещё через два дня гости уехали. Провожать их собралась, едва ли, не вся общага. Зорик и Гомбо — тихие и незаметные прежде троечники — за эти дни вдруг сделались очень уважаемыми в общежитии людьми. Когда грузовик отъехал от крыльца общежития, Гомбо почувствовал, что кто-то осторожно трогает его за плечо. Он обернулся. Рядом стояла факультетская красавица Ритка — эстетка, недотрога и любительница поэзии Серебрянного Века:

- Гомбочка, миленький… Скажи: а ваши буряты к нам ещё приедут? — в глазах у Ритки светилась чистая, почти детская надежда, — скажи, ведь буряты к нам ещё приедут?… правда же?…

…Кто-то говорил мне, что через полгода после этого Ритка вышла за Гомбо замуж. Правда или нет — не знаю.

Вечерний кошмар оперуполномоченного

Сашка Вольф не был «белокурой бестией» — он был (и доселе остаётся) самым, что ни есть, семитско-семитствующим семитом. Правда, это не важно — важно другое: внешность у Сашки — не то, чтобы ярко-выраженная семитская, скорее — этакая обще-южная: чёрные кудрявые волосы, карие глаза, кожа смуглая опять же… Принять его можно хоть за грека, хоть за итальянца, хоть за кавказца. Ну, и пользуется этим Сашка иногда при соблазнении юных дев… Впрочем, это тоже неважно.

А важно, как мы увидим из дальнейшего повествования, где и кем Сашка Вольф работает. А работает он — на зависть всем нам! — там, где ему платят зарплату за то, что интересовало его с самого детства. Правда, платят не так, чтобы очень — но, тем не менее… В музее работает Вольф, научным сотрудником. А так как с детства он буквально помешан на старинном оружии, то числится он в музее ни кем-нибудь, а ведущим специалистом, ответственным за изучение и сохранение музейного собрания аркебуз, палашей, мортир, фузей и прочего колюще-режуще-стреляющего антиквариата. То есть, Сашке не только удалось воплотить в профессию своё детское увлечение, но и стать чем-то вроде живой иллюстрации к замечательному рассказу Михаила Веллера про оружейника Тарасюка. Такие вот дела…

А теперь — собственно, вводная часть закончилась, и мы переходим, собственно, к повествованию о том, как Вольф, тратя личные деньги и время во имя торжества исторической науки, едва не стал жертвой ментуозной бдительности и не превратился в исламского террориста-подрывника — со всеми вытекающими…