Исчезание

Из сумрака путьНас ведет через сумракШтрих нежный пераВыявляет знак белый:Так в небе летит буревестник

— Какая прелесть, — заметил Эймери. — Если бы сюда еще и капельку смысла…

— Думаю, сей вклад будет незначительным, — изрекла Хыльга, прервав длинную тяжелую паузу, нависшую над присутствующими и придавшую сцене напряженный характер. — Все ваши материалы — газеты, рекламы, танки — упираются в ту же самую тему: все нити ведут к Белизне, у меня же все кажется перевернутым. И еще: если ваши тексты темны, сумбурны и чреваты намеками, трудными для читателя, вверенный мне манускрипт представляется ясным, утвердительным и четким…

— И значит, — ввернул Эймери, — дает разгадку…

— Да нет же, — вывернула Хыльга, — выслушай меня и вдумайся. В присланных мне материалах нет ни намека, ни ссылки. Сей манускрипт — не личный труд, а дайджест из девяти-десяти вещей, написанных другими и лишь переписанных Антеем. Штуки три-четыре даже весьма известны, и все же не представляют для нас интереса…

— Нам будет легче, если ты все же начнешь с начала, — заметил Август.

— Слушайте, — сказала Хыльга. — За неделю перед тем как написать странную депешу и не менее странную приписку с намеками на приближающуюся гибель Антей Глас прислал мне пакет. Я сразу же распечатала и нашла в нем следующие тексты:

а) книгу аббата Луи де Кура (пиита и академика) «Искусная смесь, или Избранные примеры серьезных и забавных вещиц» (1725), где представлены главные вехи развития игры в шахматы, а также пересказывается случай, касающийся Тацита и вычитанный у античных писателей (кстати, если и шагреневый переплет, и тиснение, и заставки ласкали взгляд, сам же текст был весьма слабенький);

б) десять кантилен (первые девять — русские, десятая — французская), переписанные Антеем, как мне кажется, буква в букву, без маргиналий и мет:

«Дар напрасный, дар случайный…» и «Предсказатель» Александра Пушкина;

«Тучи» и «Есть время — леденеет быстрый ум…» Михаила Юрьева;

«Нам не суметь предугадать…» и «Тени сизые смесились…» Федра Тютчева;

«Немь лукает лучьем немным…» Велимира;

«Звуки на а бескрайни в лесах» Давида Бурлюка;

«Мужчина вышел из избы» Даниила Хармса;

«Гласные» Артюра Римбауда.

Эти тексты так или иначе — тут ямб, там дактиль — затрагивают излюбленные темы Антея: тьма, незапятнанная белизна, исчезание, заклятье. Правда, данный параллелизм — случаен…

— А других у нас нет, — заметил Эймери. — Если Антей считал нужным переписать эти тексты, не следует ли в переписывании усматривать некий план и искать некую зацепку?

— Давайте искать, — призвал Артур Бэллывью Верси-Ярн. — Сами стихи — небезынтересны. А еще, как знать, вдруг мы увидим там знак, не замеченный нашей певицей?

Итак, стали читать:

Александр Пушкин

Дар напрасный, дар случайный,Жизнь, зачем ты мне дана?Иль зачем — вердикт чтя тайныйК казни ты присуждена?Кем я призван был, чьей властью

Быт никчемный упразднил.Душу передернул страстью,Ум неверием смутил?..Цели нет, стезя прямая:В сердце пустынь, празден ум,И гнетет грусть, принимаяЗаурядный жизни шум.

Предсказатель