Исчезнувшие

– Он бы никогда не поправился, Шо. – Вин поднял голову; по его щекам стекали перемешавшиеся сопли и слезы, голос был хриплым и измученным. – Мой мальчик превратился в овощ. Жил только благодаря аппаратам. Они сказали мне, что его мозг умер.

Вин издал стон, и Кевин был готов поклясться, что это был звук разорвавшегося отцовского сердца.

– Я все умолял и умолял, чтобы нам разрешили переехать, но они не соглашались, Шо. По их мнению, нам ничто не угрожало, хотя Лирон нашел бы нас и на краю света. И я не мог рисковать всеми вами. Мой мальчик, мой храбрец…

Шона боролась с подступившими к горлу эмоциями. Она подбежала к отцу и встала перед ним на колени. Он мгновенно обнял ее, и они зарыдали вместе.

Доусон не ощущал никакой радости в связи с раскрытием преступления. Вин Райт должен был найти выход в безвыходной ситуации. И, будучи не в состоянии защитить всех своих детей, он принес в жертву обстоятельствам своего единственного сына.

– Мистер Райт, я несколько минут побуду в холле, – мягко сказал полицейский. – Вы знаете, что я должен буду сделать потом.

– Я знаю… сынок. Знаю.

Эмоции душили мужчину, и он едва произнес эти слова. На этот раз Доусон не возмутился, когда его назвали «сынком». Он был достаточно умен, чтобы понимать, что завтра его сострадание к этим людям уступит место гордости. Гордости за то, что он сам раскрыл это преступление. И что теперь совершивший его преступник будет наказан.

Так что завтра он будет чувствовать себя гораздо лучше.

А вот сейчас Кевин ощущал себя полным дерьмом.

Глава 112

Ким пристально смотрела на тарелку.

На работе этот взгляд заставлял ее коллег беспрекословно подчиняться ее воле. Но на выпечку он совершенно не действовал.

Рецепт и инструкцию по приготовлению она нашла в Интернете на детском сайте и выполнила ее до мельчайших подробностей. В этом она была уверена.

На том же сайте были размещены фотографии, размещенные двенадцатилетними детьми, которые гордились своими успехами. Ким поостереглась бы хвастаться своими.

Печенье называлось «Горные вершины», но то, что получилось у нее, ничем не напоминало горы, а было похоже скорее на фрисби[77] – переростки. Порции сырой смеси, помещенные в духовку, расползлись по противню и теперь пытались вывалиться на стол.

Выпечка была ее вечным наказанием. Ким пробовала готовить сложные блюда, которые требовали не меньшей концентрации, чем тест на интеллект, и конечный результат растекался по тарелке, как разжиженное жаркое. Она пробовала и простые вещи, вроде бисквитов королевы Виктории, которые дети готовили уже в школе, – приблизительно с тем же успехом.

Ее приемная мать Эрика была прекрасной хозяйкой, и процесс приготовления самой сложной выпечки в ее руках превращался в легкое и приятное занятие. Для Ким все было ровно наоборот, но в память о единственном человеке, которого она любила как родную мать, Стоун не прекращала своих попыток.

Вуди настоял на том, чтобы она отдохнула несколько дней, пока ее рука не начнет заживать. К счастью, нерв не был задет, и ей наложили всего двенадцать швов.

– В следующий раз, пожалуйста, сообщай мне, когда не будешь готовить, – сказал Брайант, входя на кухню. – Ты и двумя-то руками не можешь приготовить ничего путного, а уж одной…

– Брайант, – угрожающе произнесла Ким.

Сержант поставил на стол коробку с пиццей.

– Хочешь попробовать?

– Вижу, что вкусно, но я, Ким, пожалуй, воздержусь.

Женщина достала из шкафа две тарелки, с трудом справляясь левой, незабинтованной рукой.

– Ты только посмотри, какой я умница. Купил тебе еду для одноруких.

Ким взяла кусок пиццы и положила себе на тарелку.

– Ну расскажи же мне хоть что-нибудь. Я здесь с ума схожу от одиночества.

– Да тут Вуди просил меня передать тебе кое-что. – Брайант улыбнулся.

– Продолжай…

Ким не терпелось узнать новости.

– Ты получила письменную благодарность.

– Просто потрясающе. – Ким закатила глаза.

Брайант вынул из кармана блокнот.

– Черт побери, Доусон выиграл.

– Что именно?

– Спор о твоей реакции на эту новость. Угадал слово в слово. Честно говоря, он даже глаза закатил. Вот посмотри – вот здесь – «закатывает глаза».

Ким не смогла удержаться от смеха. Они так хорошо ее знали, что могли уже спорить о ее реакциях. Благодарности от начальства не помогали ей уснуть по ночам, но их можно было разыграть в следующий раз, когда она нарушит процедуру, на нее поступит жалоба или она откажется выполнить приказ.

– Кстати, офис у нас превратился в филиал выставки цветов в Челси[78]. Корзины цветов от девочек, букеты от их родителей и даже почка от матери Сьюзи.

– Что-о-о-о?

– Шучу. Но думаю, что она отдала бы тебе ее, если б ты попросила. – Брайант покачал головой и опустил глаза. – Боже, Ким, хотел бы я, чтобы ты присутствовала, когда Дженни открыла дверь. Я никогда не забуду выражение ее лица. А сколько было пролито слез – и я не стыжусь признаться, что в них была и моя доля.

Ким улыбнулась. А вот это вполне может помочь ей заснуть.

– Сьюзи уже посмотрели врачи, и хотя это и займет какое-то время, но она постепенно полностью восстановится.