Исчезнувший

– Резонное желание, – одобрительно заметил я. – А кто сказал, что тебе придется умирать? Как ты думаешь, почему они до сих пор не вломились сюда? Потому что Миша Мешковский – это не просто случайный генно-хромосомный набор. Это субстанция, которую в армии четыре с лишним года обучали всяким гадостям. И они это знают, – на самом деле я глубоко сомневался, что неизвестному противнику известны такие интимные подробности моей прошлой жизни, но это неважно. Важно было вселить в Леночку уверенность. И, похоже, я своего почти добился. – Поэтому мы сейчас встанем, оденемся и выиграем, нафиг, всю войну.

– Правда? – она робко улыбнулась.

– Больше, – твердо сказал я и провел большим пальцем по ее подбородку. На самом деле подобной уверенности не чувствовал – во-первых, после армии прошло шесть лет, и мое тело, истощенное нарзаном, позабыло многое из того, что умело раньше. А во-вторых, против аккуратно выпущенной пули любые навыки бесполезны. Но это тоже было не важно. Вернее – не в данный момент.

Когда я закончил одеваться, у Лены еще оставались дела. Ей необходимо было нанести боевую раскраску и сделать прочие, чисто женские, приготовления перед выходом в люди. Я совсем выпустил это из виду – издержки холостячества. Впрочем, кое-какой запас времени еще оставался. Пока съезжу в гараж, пока вернусь за ней… Полчаса – минимум.

Оставив медсестру прихорашиваться перед зеркалом, я вышел в коридор. Не знаю, почему, но мне мой план по ее спасению показался вдруг ни к черту не годным. Был в нем какой-то изъян.

Вынув из-за обувной полки пакет с пистолетами, я переместил стволы сзади за пояс, и сразу понял, что меня смущало. Какая связь между этим нечто и огнестрельным оружием – ума не приложу, но, судя по всему, она существовала.

Оставлять Лену одну в моей квартире, пусть и ненадолго, не имело смысла, вот что. Потому что какая разница – пробудет она здесь до моего возвращения со смены или те самые полчаса, что потребуются мне, чтобы добраться до таксопарка и вернуться обратно? Для тех, кто желал до нее добраться, между этими временными промежутками разницы не существует. Они нанесут визит сразу после того, как убедятся, что я ушел.

Я снова нарисовался в спальне и сообщил:

– Леночка, душа моя, планы меняются. Мы едем вместе.

– Почему? – она обернулась ко мне.

– Эпоха перемен на дворе, потому что. Постарайся побыстрее.

– А на чем поедем?

– На автомобиле, как буржуины. Закругляйся с раскраской, я пойду такси вызывать.

Леночка послушно отвернулась к зеркалу, вытянула губы трубочкой, подкрутила помаду и принялась за дело. Я же вышел в коридор, к телефону.

Примерно на шестом гудке трубку с того конца сняли, и в динамике прорезался Макарец – очень неприятный даже в виде голоса.

– Да?

– Макарец? – на всякий случай уточнил я. – Это Мешковский говорит. Если в гараже кто-то из парней есть – пусть подъедет за мной.

– Та-ак! – довольно протянул завгар. – Тебе, Мешковский, через двадцать минут на линию выходить. Опоздаешь – пеняй на себя. Я тебе такой штраф нарисую – до самой пенсии не расплатишься. Ты и так уже две смены непонятно чем занимаешься – бензин расходуешь, машину амортизируешь, а выручки я что-то не видел…

– Слышь, ты, гондон штопанный, – сказал я трубке. – Я, может, для того и звоню, чтобы не опоздать. Я человек ответственный, поэтому делай, как тебе сказано. Только пришли кого-нибудь из нормальных парней, а не ваших жополизов. Если таких нет – дождись, пока подъедут, и направь сюда первого. У меня, Макарец, хипеш. Поэтому я злой и не шучу. Надумаешь со мной в игрушки играть – я таки доберусь до гаража, привяжу твои лохматые яйца к своей выхлопной трубе и поеду по городу кататься. Ты меня знаешь, я это сделаю, – и повесил трубку.

Разговор на повышенных тонах вызвал появление Лены. Она вопросительно посмотрела на меня и спросила:

– Что-то случилось?

– Нет, – ответил я. – Такси вызывал. Просто громко. На линии помехи. – И, внимательно присмотревшись к ней, спросил: – Боишься?

Она отрицательно помотала головой, потом передумала, кивнула и, подойдя ко мне, доверчиво прижалась головой к груди. Ну, натурально – ребенок ребенком.

– Все правильно, так и должно быть. Самому себе нужно признаться, только страху воли не давать, и тогда все будет в ажуре, – я поцеловал ее в ухо и легонько отодвинул от себя. – Иди, одевайся, скоро придет машина и тогда времени терять будет уже нельзя.

Она согласно кивнула и подошла к вешалке. Если и боялась, то для человека, впервые попавшего в такую заварушку, держалась неплохо. А вот я, почему-то, вообще не боялся. Слишком непрофессионально эти ребята работали. Зачем было устраивать в ресторане такой шумный трах-тибидох, не будучи уверенным, что уберешь при этом главных действующих лиц? Накладно получается. В больнице, с охранниками, они разделались, конечно, лихо, но это достоинство не их, а гранатомета, подозреваю – тупо подствольника. То же самое можно сказать и о взрыве в палате Ленивого, хотя там гранату явно рукой бросали.