Ищейки

– Отлично! Надеюсь, у вас всё получится, – Ансальди подхватил портфель, ловко обошёл ищеек и оказался у двери. Но тут его, видимо, настиг сердитый взгляд колдуньи. Мэр устыдился собственной бестактности (во всяком случае, так показалось Бену), повернулся и добавил примирительно: – Прошу потерпеть самую малость, господа маги. Я распоряжусь, чтобы вас накормили. Кухня направо по коридору, в самом конце дверь. Дождитесь меня в этом кабинете. Мне нужно отлучиться всего на пару часов: официальную часть открыть и хвосты ответственным лицам накрутить, чтобы не расслаблялись. А потом приду и выслушаю вас, обещаю. Сейчас же меня ждёт праздник – я ведь всё-таки мэр. Как говорят у нас в Бингетоне, выпивка без торжественного вступления теряет своё воспитательное значение.

С этими словами Ансальди хлопнул дверью и был таков. – Ну и чёрт с вами! – Энвер беззлобно пожала плечами. – Нам что, больше всех надо? Да, Бен?

– Наверное, мэм, – кивнул стажёр. – Но что мы будем делать? Ждать?

– Работать, – наставительно произнесла колдунья. – Начнём искать нову прямо сейчас, не выходя из комнаты. А вообще – пообедаем. И ноги отдохнут. Кто знает, сколько потом придётся бегать?

Ни Ансальди, ни Кристофа они так и не дождались. Через полтора часа прибыл посыльный от мэра и скороговоркой выдал новость о начальнике полиции, бессовестно отлупцевавшем преподобного отца. Энвер и Бенджамин поняли: вот оно, началось! Поняли и отправились «бегать».

Дальнейшие события развивались стремительно.

Церемонию открытия юбилейных торжеств омрачил неприятный инцидент. Произнеся положенные речи, мэр Ансальди и богатейший бингетонский магнат Доусон (потомок основателя города) на глазах у сотен людей, заполнивших главную площадь, разрезали большой многоярусный торт, украшенный взбитыми сливками и конфетами с ликёрной начинкой. По задумке организаторов, из торта должна была вырваться стая белых голубей, символизируя мир и процветание города. Вместо этого перед изумлённой публикой предстала жена пивовара Ипкисса. Тощая, как гладильная доска, миссис Ипкисс медленно выбралась из разреза, с ужасом осматривая свой бисквитный мавзолей, толпу опешивших горожан и мэра с магнатом, которые так и не выпустили огромный кондитерский нож. Ситуация усугублялась тем, что на супруге пивовара не было ничего, кроме чепчика, корсета и панталон с рюшками. Осознав наконец, что происходит, миссис Ипкисс издала душераздирающий крик, выпрыгнула из остатков торта и с внушавшей уважение прытью бросилась наутёк. Всё случилось так быстро, что задержать её никто не догадался. Однако, как только беглянка скрылась, начался переполох, половина дежуривших у сцены полисменов, усиленных добровольцами из числа зевак, бросилась на поиски сбежавшей мадам. Возглавляли операцию вышеупомянутый мэр и сам пивовар Ипкисс, весьма удручённый нежданным конфузом. Поиски продолжались полчаса, после чего наконец удалось найти выбравшуюся из торта женщину – и не где-нибудь, а в чулане одного из ближайших магазинов. Что интересно, дверь чулана была снаружи подперта шваброй, и, если бы не швабра, заглянуть туда не догадались бы. Сама же миссис Ипкисс преспокойно спала, сидя на перевёрнутом ведре, и была вполне прилично одета. Когда её разбудили, она пришла в искреннее замешательство и утверждала хмельным голосом, что ничего не знает, ничего не помнит, и вообще «выпустите меня из этого жуткого чулана!» Трезвого объяснения произошедшему найти не удалось.