Ищи меня в отражениях (СИ)

- Спасибо! - меня растрогал этот добрый и, кажется, не очень счастливый человек. - Не говорите про меня, пожалуйста, никому, если спросят.

- А что я про тебя знаю? - мужчина развернулся и пошел к гаражу. - Вышел из автобуса, и нет тебя. Много вас таких тут бродит. Всех разве запомнишь...

Глава 37

Конечную двадцатого трамвая я нашел быстро. Попутчики из рейсового автобуса давно уехали в город. На остановке никого подозрительного я не заметил, но из предосторожности не пошел под козырек, а встал поодаль за ларьком, куда уже заползли ранние зимние сумерки. Теперь нужно решить, как использовать свою свободу, куда направиться, у кого искать помощи. В Никитский возвращаться нельзя - это ясно. Меня бы наверняка сцапали еще до того, как я увидел знакомые окна. О школе тоже можно забыть. О больнице - тем более. Самое лучшее - идти туда, где я никогда не был, где меньше всего ждут, и где я все-таки смогу найти помощь. Существовало только одно такое место. Но для этого нужно разыскать Воробья.

Часов у меня не было, но судя по тому, что солнце клонилось к закату, уроки скоро закончатся, и Сашка пойдет домой своей обычной дорогой. Я подожду его в сквере, где наши пути обычно пересекались утром. Где он живет, я точно не знал, побывать у него дома так и не пришлось. Почему-то он меня к себе никогда не приглашал.

Подошел трамвай. Я проскользнул в последнюю дверь, прошел немного вперед и сел возле окна. Кондуктор - потрепанная и сонная женщина в синем пуховике посмотрела на меня брезгливо и осталась сидеть. Что ж, если ей лень подойти и взять плату за проезд, то это не моя проблема. Я слишком устал, чтобы беспокоиться по таким мелочам.

Трамвай медленно полз по рельсам, притормаживая на остановках и впуская озябших пассажиров. За окном сыпал холодный мелкий снег. Ветер то и дело бросал его в окно, закручивал вихрями на промерзлой земле и гнал дальше по изменчивой траектории. Конец февраля - самое дурацкое время. Через пару-тройку недель солнце станет ярче, и вернутся птицы, воздух потеплеет, на деревьях появятся первые почки. Но тем тяжелее пережить последние дни зимы, которая словно чувствует свой конец и борется из последних сил.

Медленно, но верно мы приближались к центру. Улицы стали шире. За окном мелькали красивые зеркальные витрины магазинов. Еще несколько остановок, и я мог бы доехать до Никитского, а там и до школы рукой подать. Но сейчас туда нельзя. Нужно быть очень внимательным и вести себя неприметно. Хотелось бы только узнать, сколько сейчас времени. Я обернулся и обратился к пожилому мужчине:

- Не подскажете, который час?

Мужчина вскинул левую руку, сообщил, что сейчас 4:00 пополудни, и тут же отвернулся, делая вид, что внимательно что-то рассматривает в окне.

- Извините, пожалуйста, - мне было неловко его тревожить. Рядом со мной никто не садился, и ясно почему. Вид у меня просто ужасный, но что поделать? - А какой сегодня день недели? И число...

Мужчина недовольно цыкнул сквозь зубы.

- Дожили, блин! - сказал он со злобой. - И откуда вы такие беретесь?

Я молчал, потупившись.

- Четверг сегодня, 15 февраля. Может и год тебе подсказать?

- Спасибо большое, год знаю, - я отвернулся.

- Чего вы на парнишку так окрысились? - услышал я с соседнего ряда. Ко мне подошла старушка и протянула свежую булочку. Есть человеческую еду мне все еще не хотелось, но отказаться я не смог. Молча взял булку, откусил кусок и начал старательно пережевывать.

- Ага, подкармливайте этих наркоманов, - возмутился мужчина сзади. - Посмотрите на него, только что из канализации вылез. Развелось их по всему городу. И как вас только родители воспитывают.

Я с остервенением откусил еще кусок булки. Трамвай начал притормаживать. Я встал и пошел к выходу. Проходя мимо кондуктора, протянул ей помятую банкноту.

- Возьмите за проезд, пожалуйста. Сдачи не надо, - и не дожидаясь ответа, выскочил из открывшейся двери.

Я надвинул глубоко на лоб подаренную шапку. Хотелось бежать, но я старался идти спокойно. С большой дороги сразу свернул во дворы. Шел как можно ближе к жилым домам. Пару раз замечал подозрительных парней, которые слонялись будто бы без дела. Я сразу сворачивал в подъезд и отсиживался там, пока подозрительные типы не пропадали из виду.

Я очень боялся опоздать на встречу с Воробьем. Хорошо, что по четвергам у нас шесть уроков, и какое-то время у меня еще было.

Наконец я добрался до сквера. Центральная дорожка была уже освещена. Ветер затих, воздух стал чист и прозрачен. На снег падали черные тени, и я решил притаиться в сугробе за деревом. Выбрал место потемнее, но с хорошим обзором, и начал ждать.

Присев на корточки, я сразу ощутил дикий, нестерпимый голод. Пока адреналин гнал меня вперед, я держался вполне сносно. Но теперь, когда я чуть успокоился, голод, как серная кислота, начал прожигать мои внутренности. В глазах закружились белые мушки. Деревья вокруг задрожали. Они то расплывались, то вдруг приобретали невероятную резкость, обнажая мельчайшие детали своего несовершенства.