Ищи меня за облаками

Антон шутил, что поскольку он не сочинять стихи не может, он будет в стихах рассказывать о сорняках и компосте. Соломатина думала про себя, что Пьяных действительно прекрасный поэт, давно таких в литературе не было, но вот… Вот – это было два пункта, которые в беспокоили в судьбе – это потребительское отношение издателей и… И все то же спиртное. Соломатина, следящая теперь за всеми событиями в современной литературе, видела, как расползаются по сети стихи Антона, но без подписи, без указания авторства, а иногда и вовсе под чужими фамилиями. Она понимала, что уследить за этим невозможно, но также она понимала, что издательство должно быть более внимательным к таким авторам. А то, что иногда рассказывал Антон, ее злило. Гонорары ему задерживали, договоры и прочие документы делались месяцами, словно специально, чтобы отложить на как можно далекий срок по выплатам.

И второе. Антон пил. У него не было запоев, дело не доходило до жесткого похмелья, но тяга была. Кстати, когда он только переехал к Соломатиной и они притирались характерами, всеми силами деликатничали, стараясь не напрягать друг друга, Антон почти не пил. Он был жильцом дисциплинированным, чистоплотным и не докучливым. Чуть позже, пообвыкнув, он стал приходить поздно, долго возиться на кухне. Наутро Соломатина находила пустые бутылки в пакете и проветривала дом. Когда Антон пил, тогда он начинал и курить. Соломатина не делала ему замечаний – она знала, на что идет. И теперь дергать человека, который честно ее предупредил о возможных проблемах, было бы нечестно. К тому же она все больше и больше влюблялась в него. А влюбленный человек склонен к великодушию и прощению. Еще склонен к оправданию всех тех проступков, которые совершает объект страсти. Инна была особенно снисходительная в этот момент – она понимала, что Антон помимо всего прочего переживает разрыв с Аней Кулько. И она старалась как-то смягчить эту сложную для него ситуацию.

Впрочем, когда подруга узнала о переезде Антона к Инне, она ехидно заметила:

– Ну, подруга, как мужчина он должен для тебя умереть.

– Это отчего же? – удивилась Соломатина. Впрочем, удивилась она не смыслу сказанного, а сложной для Кулько фразе. Аня предпочитала прямые, короткие и достаточно примитивные высказывания.

– Как может быть привлекателен мужчина, кочующий от подруги к подруге?

– Он не просто мужчина. Он поэт. Поэты живут по-другому. Это во-первых. Во-вторых, он действительно алкогольно зависим. Нет, не так, чтобы назад пути не было. И он, кстати, сам это понимает. Его поведение очень ясно об этом говорит. И я думаю, что согласился он переехать, чтобы удержаться. В нем какой-то внутренний предохранитель в данном случае сработал.

Соломатина хотела еще сказать, что Антон – человек исключительный. Он не только красивый мужчина со скрытым пороком. Он необыкновенно талантлив, а это уже совсем другая история. И женщина, которая рядом, должна понять и принять этот груз. Тем более сам мужчина хорошо осознает все эти проблемы. Соломатина хотела сказать, что готова принять Антона и позаботиться о нем. Но что-то ее остановило. Наверное, она пока не хотела делиться тем, что только недавно поняла. То ли в проверке нуждались эти ее мысли, то ли сглазить она не хотела, то ли ждала какого-то тайного знака от Антона.

В быту Антон оказался покладистым, уступчивым человеком. При условии, что на него не давили и не заставляли поступать вопреки его желаниям. Поначалу Соломатиной удавалось сохранять баланс – она не приставала к нему с мелкими придирками, но твердо стояла на своем, когда речь шла о вещах принципиальных. Таковых было немного – алкоголь, поздние шумные возвращения и беспокойные гости. Если относительно второго и третьего почти сразу удалось договориться, то первое было предметом споров и ссор.

– Нельзя, ты губишь себя! – мелодраматично говорила Инна.

– Да ладно, – весело отмахивался Антон.

Во хмелю он был ласков, разговорчив и, можно сказать, уступчив. Но это была лишь видимость. Как только начинался спор, Антон превращался в язвительного, неприятного человека. Он был отменно вежлив и отменно желчен. Он бы ядовит в своих репликах и насмешках. Соломатина терялась, обнаружив в нем совсем другого человека.

Наутро после подобных стычек Антон опять был мягок, виновато просил прощения. Он соглашался со всеми упреками Инны. Но… Соглашаясь на словах, на деле он придерживался выбранного образа жизни. Позднее утро, неспешный день, работа по вечерам. И обязательное вино. Утром, днем и вечером. Когда однажды Соломатина обнаружила Антона в пижаме и с бокалом вина в двенадцать часов дня, она даже онемела. Причин для ступора было две. Во-первых, пижама. Шикарная, шелковая пижама синего цвета с золотистым орнаментом. Пижама состояла из широких длинных брюк и изумительной куртки. На ногах у Антона были мягкие тапочки из коричневой кожи. Второй причиной был бокал, полный розового вина.

– Приветствую тебя, соседка. – Антон поднял бокал и предложил: – Налью полглотка?

– С ума сошел, – невежливо фыркнула Инна. – Время-то какое!