Ищи меня за облаками

– А ты вдруг заставила задуматься, а что будет со мной, если останусь калекой. Девушки, работа, да и вообще жизнь – как это все будет? Понимаешь, ты была из другого, здорового, мира, из которого и я сам был до этой всей истории с лыжами. Вот ты появляешься. И я сравниваю и вдруг понимаю: хеппи-энда может и не быть. И жизнь может резко поменяться. А ты еще такая вредная была. И красивая. Меня злость просто душила. Нет бы тебя встретить раньше, до всего этого.

– А представь, встретились бы? И что? И ничего бы не было – потому что условие было поставлено заранее.

– Какое условие?

– Что это будет больница. Понимаешь?

– Понимаю, но так не бывает. Все равно бы встретились и без больницы. И я бы все равно в тебя влюбился.

– Господи, какой дурацкий у нас разговор. А еще взрослые люди, – рассмеялась Инна. – А ты влюбился?

– Можно подумать, ты не поняла этого из письма.

– Ты сам-то помнишь письмо свое?

– Ну, вроде да, – рассмеялся Федотов.

– То-то, – улыбнулась Инна, – письмо хорошее было. Только не про любовь.

– Про любовь, только другими словами. Но знаешь, мы тогда ничего не могли решить, а потому все должно было закончиться.

– Ну, а потом? Потом? Почему ты не разыскал меня? Просто чтобы поговорить. Узнать, как дела?

– Мне не до встреч было. Я учился всему. И я пытался зарабатывать деньги. С наукой я расстался.

– Почему же? В твоей ситуации, наоборот…

– Ну да, можно работать, и зарабатывать, и чего-то добиться. Но я не смог. Я уже говорил – наука требует внимания. Полного, абсолютного. Я же думал только о себе. Мне надо было понимать, на что я еще могу рассчитывать. Мне нужно было быть активным. Соломатина, ты все поняла.

– Поняла, – кивнула Инна и спросила: – Так ты занялся строительством?

– Да, делом, в котором немного разбирался и которое требовало физических усилий.

– Логика, – усмехнулась Инна, – можно было пойти в сталевары или…

– Нельзя, по мартену с тросточкой не будешь передвигаться.

– Извини. Мне обидно, что ты не стал ученым.

– А мне – нет. Но и это я уже говорил. А ты как? Чем ты занимаешься? Врач, точно?

– Нет. У меня все очень плохо, – честно ответила Соломатина. И она коротко рассказала свою жизнь.

– Жаль, – задумчиво произнес Олег. – Жаль. Из тебя вышел бы отличный врач.

– Я и есть врач. Только не работаю врачом.

– Знаешь, я неграмотный, темный человек. Но все эти психотерапевты и прочее – это от лукавого.

– Если бы на твоем пути попался грамотный психотерапевт, в нашей стране на одного талантливого ученого-математика было бы больше. Поверь мне, – сказала Инна.

– Может быть. Я понимаю, утверждать, что я доволен работой, – бессмысленно.

– Знаешь, я понимаю, чем ты не доволен. Ты доказал свою мужественность. Ты преодолел недуг, преодолел травму. Ты выбрал не щадящее в физическом смысле занятие, а наоборот, занятие, требующее физической активности. И это для тебя победа. Я могла бы как психолог разъяснить тонкости твоих побуждений. Но думаю, не стоит. Ты и сам все понимаешь. И еще я не сомневаюсь, что ты жалеешь, что не использовал свои способности. Я, конечно, должна была промолчать – ты и так совершил невероятное. Но не промолчу, поскольку понимаю, что ты способен и на другое – ты способен вернуться в науку.

– Не смеши меня, я выбыл из игры так давно, что уже поздно. Настолько все поменялось в этой области, уже столько всего случилось, что мне не догнать!

– Раз ты это утверждаешь, значит, ты следишь за наукой. А раз следишь – значит, интересуешься. А раз интересуешься – значит, тебя что-то гложет. А раз гложет – значит, ты должен попробовать. Зная тебя, могу утверждать, что попробуешь и добьешься успеха. Это я тебе как психолог объяснила.

Федотов какое-то время шел молча. Потом предложил:

– Давай перекусим? Или хотя бы кофе выпьем.

– Давай. У вас тут климат, располагающий к еде.

– Да? Не замечал, мне вечно не хватает времени на еду. А с тобой я с удовольствием поем.

Они расположились на улице, в ожидании еды наблюдая за прохожими.

– У вас тут совсем другая жизнь. Тихая. По сравнению с Москвой. Кстати, почему ты не уехал? Почему остался здесь? – спросила Инна.

Федотов пожал плечами.

– Для меня здесь всегда была работа. И мне всегда платили хорошо. И я люблю наше озеро. Но ты как психолог должна сказать, что я вру. И добавить, что не уехал я, поскольку боялся большого города и конкуренции. В моем положении это было бы особенно болезненно. Уехать и вернуться. Или уехать и ничего не добиться, – как-то криво улыбаясь, сказал он.

– Не обижайся на меня. Я просто сказала, как думаю. И как бы сказала любому другому человеку. То есть я не сделала для тебя скидок. А это ведь очень важно, – улыбнулась Инна.

Федотов покраснел.

– Я не хотел тебя обидеть. И ужасно рад, что мы встретились.

– Если рад, если помнил нашу историю, почему же больше не написал, не позвонил, не разыскал? Я упрямая, я хочу получить ответы на свои вопросы.

– Соломатина, ты дура. Хоть и психолог, – ровным голосом сказал Федотов. – Как я мог? Я же калека. Рассчитывать на твое милосердие? Зачем и тебя, и себя ставить в идиотское положение.