Ищущий убежища

– Очень хорошо, может быть, и так, – уступил прелат. – И все же меня тревожит, что кто-нибудь из ваших охранников, радующихся любой возможности позабавиться с мечом, все-таки поддастся соблазну и осквернит святость кафедральной территории, нарушив неприкосновенность, которую я дарую этой неприкаянной душе.

После долгих колебаний он все же отважился – наклонившись, возложил ладонь на голову де Бонвилля и пробормотал почти неслышное благословение. Затем, решив, что и так слишком далеко зашел, поднялся с кресла и отвернулся от Гервеза, не сказав больше ни слова и оставив его стоять на коленях.

Медленным шагом епископ с достоинством направился к выходу; викарий с крестом занял место впереди, а большинство остальных участников процессии пристроились сзади.

В помещении остались лишь де Ревелль, архидиакон и констебль, а также коронер с помощниками.

Несмотря на заверения епископа, беглец, вскочив на ноги, попятился назад, в свой угол, и забился в узкое пространство между алтарем и углом стены.

Шериф с перекошенным от ярости лицом подошел вплотную к зятю.

– Видишь, какие неприятности возникли из-за твоего упрямства, Джон? – прорычал он. – Почему тебе не сиделось на месте? Подумаешь, пара покойников – при том, что каждый год мы теряем тысячи и тысячи от войн и эпидемий?

Коронер, который был на две ладони выше ростом, чем стоявший перед ним мужчина, просто молча смотрел в лицо противника.

Де Ревелль, терзаемый точно такими же тревожными сомнениями по поводу происходящего, как и епископ, подступил к де Бонвиллю, который, хорошо помня, как шериф помогал и поддерживал его ранее, посмотрел на него с робкой надеждой.

– Я должен задать вам прямой вопрос, Гервез. Вы готовы сдаться под мою опеку и предстать перед судом по предъявленным вам обвинениям?

Наследник Питер-Тейви замотал головой:

– Я невиновен, сэр Ричард. Это все Болдуин, это все его рук дело, он убил их, а я ничего не знал.

Выражение лица шерифа стало еще более несчастным.

– Именно это и должен решить суд. Если обвинения ложны, а ваши обвинители лгут, это выяснится, когда вы предстанете перед судьями.

– Как же мне защититься от ложных обвинений? – исступленно спросил Гервез.

Де Ревелль раздраженно потянул себя за остроконечную бороду. Ему не терпелось поскорее убраться из собора, он не желал иметь дела ни с преступником, ни с ситуацией в целом.

– Я уже сказал, суд во всем разберется и установит истину, – заявил он с ханжеской неопределенностью.

– А… это будет суд графства или городской суд? Или я буду вынужден предстать перед королевскими судьями? – не унимался де Бонвилль, в глазах которого читался панический страх.

Вопрос оказался скользким, и де Ревелль не решился скомпрометировать себя при таком количестве свидетелей.

– Это будет решено позже, – сухо заявил он. – Сейчас вы должны решить, сдадитесь вы мне или нет.

Гервез вертел головой, заглядывая в лица смотрящих на него людей, но натыкался на неприкрытую враждебность Гвина из Полруана и коронера, неприязнь констебля и уклончивое лицемерие шерифа.

Он попятился, выставив вперед руки, как будто опасаясь нападения. Прижавшись спиной к алтарю, он яростно затряс головой:

– Нет! Я вам не сдамся! Вы повесите на меня цепи… бросите в тюрьму… будете пытать меня, а потом повесите, что бы я ни говорил! – От страха его голос сорвался на пронзительный визг, и заметался, словно в клетке, отражаясь эхом от голых стен.

Повернувшись на своих элегантных каблуках, де Ревелль поймал коронера за рукав. Его лицо было белым как мел, но от злости или страха, Джон понять не мог.

– Нам нужно поговорить наедине, – прошипел шериф, увлекая его за собой. – Идемте в неф.

Они прошли через арочный проем и остановились за углом у высокого холодного камня.

– Ты ходишь по лезвию бритвы, родственничек, – процедил шериф. – Этот Болдуин был мерзавцем и предателем – признаю, я ошибся в нем, – но Гервез де Бонвилль! Если окажется – во что я верю и на что надеюсь, – что он невиновен и всего лишь пытался вступиться за заблудшую овцу, тогда вас ожидают большие неприятности, сэр коронер!

На лице Джона не мелькнуло и тени беспокойства, он не боялся высказанной шерифом угрозы.

– Ну, и что вы собираетесь со мной сделать, дорогой Ричард? – ответил он. – Может, попросите своего доброго друга принца Джона употребить свое влияние на Хьюберта Уолтера – или даже на самого короля?

Бледность кожи шерифа мгновенно сменилась пятнистым румянцем, свидетельствовавшим о безграничной ярости.

– У вас неизменно находится дешевая шуточка, чтобы отмахнуться от по-настоящему серьезного совета, сэр! Прогуливаясь вечерами по безлюдным улочкам, Джон, не забывайте время от времени оглядываться. Я не хочу, чтобы моя сестра преждевременно стала вдовой.

Коронер усмехнулся, чем вызвал новую вспышку ярости у шерифа.