Искатель

– У нас и вправду нет оборудования для планетарного поиска, – сказала я. – Наши приборы рассчитаны на обнаружение маленьких целей, отражающих много света, – погибших кораблей, базовых станций и так далее. Сканер дальнего радиуса – это, конечно, хорошо, но с более специализированным устройством дело пошло бы куда лучше.

– Почему же ты не раздобыла такое устройство? Для охоты за «Искателем» у нас есть Мартин. Стоило бы взять и что-нибудь для поиска планет.

– Не знаю, – ответила я, с трудом сдерживаясь. – Вообще-то, меня интересовал погибший корабль, и вряд ли мне пришло бы в голову составлять карту звездной системы.

– Ладно, – заметил Алекс, – думаю, ничего страшного. Что бы там ни было, мы его найдем.

Вид у него был подавленный – похоже, не только из-за долгого ожидания.

– С тобой все в порядке? – спросила я.

– Все нормально, – он отвел взгляд.

– Тебя что-то беспокоит.

– Нет. Вовсе нет.

Видимо, он ожидал, что мы за несколько минут найдем планету класса К, с жидкой водой и приемлемой для человека силой тяжести. А когда этого не произошло, он начал подозревать, что такой планеты не отыщется вообще.

В действительности мы искали не древний корабль. Алексу хотелось найти Марголию.

– Сразу ничего не найдешь, Алекс, – сказала я. – Наберись терпения.

Он вздохнул:

– Будь в биозоне планета класса К, мы бы наверняка ее уже увидели.

Я не смогла солгать ему:

– Вероятно, да. Но давай расслабимся.

Он пожал плечами:

– Я все время расслаблен так, что дальше некуда.

На четвертый день нашего пребывания в системе Белль сообщила об очередной находке.

– Планета земного типа, – объявила она. – Раньше мы ее не видели, так как она находилась по другую сторону звезды.

– Где она расположена? – спросил Алекс.

– В биозоне.

Есть! Он вскочил с кресла и стиснул мою руку.

– Будем надеяться, что это оно. – Он взглянул в иллюминатор. – А увидеть можно?

Белль показала на тусклую звездочку:

– Давай взглянем поближе.

Белль подтвердила приказ, и мы сменили курс. Нам требовалось еще около десяти часов на подзарядку, после чего мы могли прыгнуть в окрестности планеты.

– Имеется атмосфера, – добавила Белль. – Экваториальный диаметр – тринадцать тысяч километров. Расстояние от звезды – сто сорок два миллиона километров.

– Прекрасно, – одобрил Алекс. – Еще одна Окраина.

– Спутники отсутствуют.

– А как с радиопередачами? – спросил он. – Что-нибудь принимается?

– Радиосигналы отсутствуют. Но до планеты достаточно далеко.

Ничто, похоже, не могло омрачить его радости.

– Ожидать, что они живы столько тысячелетий спустя, – значит желать слишком многого.

Я была согласна с этим.

– Не стоит ждать чуда, – сказала я, предчувствуя дурное.

– Обнаружены океаны, – продолжала Белль.

– Отлично! – Алекс наклонился вперед, словно гончий пес.

– У меня вопрос, – вставила я.

– Выкладывай.

– Если это действительно Марголия, почему Уэскотты ничего не сказали? Когда они тут были – в тысяча триста восемьдесят шестом или седьмом? Планы были уничтожены не позже девяностого. Но даже в девяносто пятом Уэскотты продолжали молчать.

– Это выглядело бы несколько подозрительно, – сказал Алекс.

– И что с того? Рано или поздно им все равно пришлось бы рискнуть и рассказать обо всем.

Он покачал головой:

– Может, они просто хотели еще немного подождать.

– Алекс, не тешь себя надеждой.

Обычно Алекс не проявлял такой горячности, но ожидания были столь велики, что он попросту не сдержался. Дело было вовсе не в деньгах: под шкурой прожженного дельца обитала романтическая натура. А возможность, которая открывалась сейчас, выглядела очень романтично.

Мы все еще пребывали в приподнятом настроении, когда Белль тихо сказала:

– Похоже, у нас плохие новости.

Радость тотчас же сменилась унынием.

– Что такое, Белль? – спросила я.

– Планета непригодна для заселения. И вероятно, вообще для пребывания людей.

Алекс издал горловое рычание:

– Белль, но ведь ты говорила, что она в биозоне?

– Планета удаляется от солнца.

– В каком смысле? – спросил Алекс.

– Она движется по вытянутой эллиптической орбите. Точных данных пока нет, но я оцениваю максимальное удаление в четыреста миллионов километров.

– Холодные же там зимы, – заметила я.

– Минимальное приближение – сорок миллионов. Возможна ошибка в десять процентов, но при таких расстояниях это несущественно.

– Пожалуй, – согласился Алекс.

– В точке перигелия экваториальные регионы планеты получают в четырнадцать раз больше солнечного света на квадратный сантиметр, чем Окраина.

– А что происходит с океанами в самой удаленной точке орбиты?

– Данных пока недостаточно.

Планету окутывали белые кучевые облака. Больше половины ее поверхности занимали океаны, материки были покрыты зеленью.

– Наклонение оси – десять градусов, – сказала Белль и подтвердила, что луны у планеты нет.

– На расстоянии в сорок миллионов километров вода должна выкипеть, – заметил Алекс.

– Приближаясь к перигелию, планета ускоряется и, когда солнечное излучение достигает максимума, движется очень быстро.

– С адской скоростью, – добавил Алекс.

– Да, наверняка. При максимальном удалении ее скорость намного ниже. Большую часть времени там стоит суровая зима.