Искатель. 1964. Выпуск №2

— Конечно, этого же нельзя требовать от всех. Но уж характеристики-то Арвэ вы знаете?

— Не знаю, — виновато сказал Кедрин.

— Он не знает, — сказал человек. — Оказывается, есть люди, которые не знают характеристик Арвэ. Хорошо. Так что вы будете делать? Я сегодня дежурю по спутнику, у меня не очень много времени. Или вы хотите уже обратно на Землю? Извините меня за нелюбезность, но около этого проклятого Трансцербера гибнут люди. Если бы я мог это предвидеть, я бы и не занимался вычислениями.

— Какими?

— По определению орбиты. Меня зовут Герн, и это я открыл его. Разве я мог знать, что у них разнесет реактор? Я не мог этого знать. А здесь Кристап ранен…

— Спасти их возможно? — спросил Кедрин.

— Проклятый запах…

— Так что же такое запах?

— Если бы я знал это, так я бы был умен, как Холодовский. Но я не Холодовский. Это угроза людям — вот все, что я знаю. Идемте к шеф-монтеру.

— Зачем?

— Он просил привести вас. Откуда я знаю зачем?

— Да зачем в самом деле? — проговорил голос за спиной. — Я бы отказался… Так хорошо у Слепцова…

Кедрин резко обернулся. Наивные глаза смотрели на него. Они доброжелательно улыбались, и выражение безмятежности господствовало на лице.

— Вы… — сказал он, но Велигай приветственно поднял руку. Глухо стукнула дверь, уводившая куда-то — просто куда-то.

Кедрин затоптался на месте, не зная, то ли броситься за Велигаем, то ли… Герн, обернувшись, схватил его за рукав.

— Так что, я должен вести вас за ручку?

— Кто он в конце концов?

— Кто он?

— Велигай.

— Велигай? — спросил Герн, и его брови полезли вверх. — Такого монтажника нет…

«Этого еще не хватало», — подумал Кедрин.

— Вы пойдете? Или вас надо нести?

— Да иду я, — с досадой сказал Кедрин.

Они шли по залу, по гулкому полу. Кедрин старался ступать осторожно, ему казалось: ступи посильнее, и громкое эхо разнесется по всему огромному цилиндрическому объему. Герн шел чуть раскачиваясь, шаги его совсем не были слышны. Потом лифт долго нес их вниз. Они вышли в длинном коридоре. И спереди и сзади коридор плавно загибался, уходил вверх, и Кедрин понял, что они находятся уже в одном из огромных тороидов. Пройдя метров пятьдесят, Герн остановился возле двери.

— Вообще-то он здесь, — сказал Герн, глубокомысленно подняв брови и почесав нос. — С одной стороны… А впрочем…

Он открыл дверь. Кедрин вошел. И тотчас отпрянул назад, прижался спиной к стене.

Шеф-монтер даже не заметил его появления. Он сидел на стуле поодаль от ложа, на котором лежало что-то завернутое в белые ткани, и из этого белого торчали только голова и рука. Глаза лежащего были закрыты; три длинные гибкие металлические лапы, выходящие прямо из потолка, покачивались перед ним — одна тянулась к руке, две другие, медленно втягиваясь, поднимали к потолку какой-то блестящий прибор. Первая лапа схватила лежащего за руку, обернулась вокруг кисти, что-то прижала к ней — лежащий поморщился и, не открывая глаз, проговорил:

— Ух, ух, какая пакость!..

— Не ври, — сказал Седов. — Не больно.

— Терпеть не могу этаких холодных прикосновений. Как будто лягушку гладишь. Тебе приходилось?

— Давай серьезно, Кристап, — сказал шеф-монтер.

— Если серьезно, то они меня залечат, а мне всего лечения — покрутиться в пространстве. Подумаешь, пара синяков. — Он умолк, на лбу его проступил пот. Тотчас же сверху спикировала лапа с тампоном, вытерла пот, убралась восвояси. — А вообще подносилась моя электроника…

Голос его был тих и в то же время очень громок, и громким было хрипловатое дыхание. К тому же звук голоса шел откуда-то совсем с другой стороны. Лишь вглядевшись, Кедрин различил прозрачную стену, разделявшую комнату пополам.

— Вот подлечат — покрутишься в пространстве, — пообещал Седов. — Сейчас нам придется крутиться. Сроки по длинному сокращаются…

— Месяцев за пять сделаем, — сказал Кристап.

— За пять сделаем, — согласился шеф-монтер. — А надо за три.

— Пожалуй, не сделаем.

— Как же мы не сделаем?

— Сделали бы, если бы не запах. Такого запаха не было даже в Экспериментальной зоне.

— В Экспериментальной не было.

— Слушай, — сказал Кристап, и даже попытался приподняться на локте, и открыл вдруг заблестевшие глаза. — А ты помнишь, чем пахло на Экспериментальной?

— Арбузами пахло.

— Арбузами… — сказал Кристап и засмеялся. — Вот именно, что арбузами. Так мне тогда хотелось арбуза!.. А сейчас не хочется.

Наступило молчание. Кедрин почти решился открыть рот, как Седов негромко сказал:

— Ну, давай, что ли, рассказывай…

— Понимаешь, — сказал лежащий, — главное — неожиданность. Ни тебе солнечный патруль, никто и ничто не могут предупредить. Вдруг наплывает этот запах. Дышать становится нечем, чувствуешь — сейчас задохнешься, конец. Начинает мерещиться всякая ерунда — литиевые озера… В общем страшное. Ну и не хочешь, а задерживаешь дыхание, чтобы избавиться от этого запаха. Теряешь сознание… А уж на что я потом налетел, этого я не знаю. Спроси что-нибудь полегче…

Он говорил все медленнее и на последних словах как будто бы совсем задремал. Шеф мрачно взглянул в потолок и негромко сказал: