Искатель. 1964. Выпуск №2

— А-а! — Пирсон лениво махнул рукой. — Попрошайки. «Папамама касура», «Мангария мафиш», «Лязем бакшиш». Не обращайте внимания… Вот уже и нозый город. Скоро мы будем дома. Я зайду за вами часов в восемь. Если вы не возражаете, мы можем поужинать вместе.

— Буду очень рад.

Наш «кадиллак» остановился в куцей тени толстоствольных и коротколистных пальм. В зеркале вертящейся двери блестел черный лак машины. Загорелое лицо Пирсона казалось там еще более темным. Я понял, почему оно мне сразу показалось знакомым. Пирсон был удивительно похож на Стэнли. Не хватало только усов.

Я приподнялся было с сиденья, но мягким прикосновением руки Пирсон удержал меня на месте, Низколобый курчавый шофер в белой рубашке открыл дверцу и, сделав шаг назад, подождал, пока мы вылезем.

— Благодарю, господин, — сказал он у меня за спиной.

Толкнув дверь, мы прошли в прохладный и темный холл.

На потолке вертелся огромный пропеллер. Пальмовые жалюзи на незастекленных окнах дышали легко и ровно, как паруса фрегата. Над конторкой портье горел голубоватый фонарь. Пахло сыростью только что вымытых мраморных полов и свежей кожурой банана. Жужжал вентилятор.

— Оранж? Манго? Шербет? — К нам подскочил молоденький бой. На голове у него был огромный поднос, покрытый торчащей, как айсберг, накрахмаленной салфеткой.

— Рекомендую манго, — сказал Пирсон.

Удерживая языком скользкий ледяной кубик, я медленно тянул удивительный сок. На меня веяли ароматом тропические леса и реки с берегами, цветущими, как сказочные сады. Зубы ныли от холода, нёбо покалывали нежные пузырьки. Медленно от горла к ногам опускалось тающее прохладное облако, высыхал разгоряченный лоб, отступала томящая усталость.

У себя в номере я увидел забытую кем-то книжку. Она раскрылась как раз на описании болот Оберры. Такое совпадение показалось мне в какой-то мере знаменательным. Я принял душ и, развалившись на тахте, принялся за чтение. На книгу падала полосатая тень окна. Пахло акацией.

* * *

В период летних дождей река вышла из берегов и превратилась в бескрайное озеро. Сейчас вода медленно возвращалась в свое русло. Быстрые струйки сплетались в тугие косички, закручивались штопором в темных водокрутах. Навстречу нам плыли бесчисленные острова из водорослей и папируса.

Чернокожий матрос в грязном голубом берете с огромным помпоном то и дело мерил глубину. Быстрое течение вырывало багор из рук и не давало ему погрузиться даже наполовину. Но с сонным упрямством, полузакрыв маслянистые с фиолетовыми белками глаза, матрос продолжал заниматься своим бесполезным делом.

Берега, насколько охватывал глаз, были болотистыми. Издали пятиметровая слоновая трава походила на милую сердцу окскую осоку. И требовалось известное усилие, чтобы представить себе, как проплывают в светло-зеленой мгле мимо погруженных в воду сочных листьев бронированные крокодилы, фантасмагорические чешуйчатники, удивительные живые локаторы — мормирусы.

На палубу вышел Пирсон. Раскрыл шезлонг. Подвинул его в густую тень, отбрасываемую рубкой. Достал кожаный портсигар с неизменным портагос. Аккуратно обрезал сигару. Медленно выпустил струйку крутого осязаемого дыма.

— Если бы вы знали, сколько гибнет там рыбы! — Пирсон махнул рукой в направлении берега. — Вы видите черно-белые точечки? Вон там, левее. Видите? Это исполинские аисты абумаркубы с клювами, похожими на молот. Они охотятся за рыбой. Когда уходит вода, рыба запутывается в травах, остается в бесчисленных ямах. Туземцы таскают ее огромными, как цистерны, корзинами… Но разве всю рыбу перетаскаешь? Потом приходит очередь солнца. Вода в ямах нагревается и протухает, просачивается в почву, испаряется. Все реже вздрагивают засыпающие рыбы. Жирно поблескивают в мутной жиже их обнажившиеся спины, подрагивают склеенные тиной спинные плавники. Абумаркубы не спешат. Медленно бьют они рыб страшными клювами. Раз, другой, пока рыбы не перестают трепыхаться. Я видел, как корчились в грязи и одурело ловили воздух большущие электрические сомы. Это незабываемое зрелище… Вот так и на людей обрушивается несчастье, внезапно и неотвратимо. Бьемся, трепыхаемся… М-да… Впрочем, все это пустяки. Болота Оберры. Вот где настоящий ад! Помните Рембо: «Там, где змеи свисают с ветвей преисподней и грызут их клопы в перегное земли!» Удивительно точно сказано… Но если бы только змеи!

— Что вы имеете в виду?

— Так… — медленно и задумчиво протянул он. Потом, точно очнувшись, улыбнулся. — Но все это, наверное, негритянские сказки.

— О чем вы? Какие сказки?

— Простите ради бога. — Он вновь улыбнулся светло, искренне, вздохнул, точно сбросил какую-то тяжесть. — Я просто увлекся, задумался и говорю вслух. А сказок о фантастических чудовищах еще наслушаетесь. Туземцы суеверны и склонны к мистике. Это неотъемлемо африканское. Не очень-то верьте всему, что вам здесь порасскажут.

Пирсон засмеялся. Но мне было как-то не по себе. Он явно чего-то не договаривал. Слишком резок и искусствен был переход. Словно Пирсон обманывал самого себя, выставляя скептицизм и самоутешение против каких-то неизвестных мне грозных фактов.