Искатель. 1967. Выпуск №6

Временами сигом включал рентгеновидение и заглядывал в портфели и сумки. Временами включал телепатоприемники — и миллиарды мыслей, перебивая и тесня одна другую, врывались в его необъятный мозг, где роль клеток выполняли молекулы.

«Улица — это еще одна книга, и далеко не самая оригинальная из прочитанных мной, — думал сигом. — Просто здесь автор ничего мне не объясняет, я должен все объяснять себе сам: женщину с большим животом, человека с собакой. И эту суету на тротуарах, суету машин на мостовой, суету их взглядов и мыслей… Если бы эта девушка знала, что думает о ней ее провожатый? А если рассказать родным чиновника, что он замышляет? Или этому важному господину, каким он кажется сейчас своей собаке?..»

На перекрестке двух улиц сигом заметил группу подростков. В их глазах, которыми они провожали проезжающие машины, вспыхивали жадные огоньки.

— Почему же вы не возьмете то, что вам нравится, а лишь мечтаете об этом? — поинтересовался сигом.

Ребята обернулись к нему. Один спросил:

— Ты кто?

— Сейчас это неважно. Посмотри лучше туда, куда ты смотрел раньше. Вон машина остановилась. Хочешь ее? Если водитель будет сопротивляться, у тебя в кармане нож.

— Это убийство, — сказал подросток, отступая.

— Ну и что? — насмешливо спросил сигом.

— Это плохо, это преступление.

— Чепуха! Кто тебе сказал, что это плохо? И что такое плохо? Ты молод, ты силен, полон желаний. Осуществи их! Потом будет поздно!

— А полиция? — спросил другой.

— Я помогу вам сделать так, что ни один полицейский ни до чего не докопается, буду вашим вожаком.

И сигом изложил им такой план, что даже самый трусливый понял: опасаться нечего.

— Пошли! — скомандовал сигом, и подростки стаей ринулись за ним.

— Ты пропадал целую неделю. Рассказывай, — встретил его Создатель.

— Я помог подросткам осуществить их желание.

— Удачно?

— Да, конечно.

— В другой раз они пойдут за тобой куда угодно… Пусть это будет почином. Когда-нибудь ты поведешь миллионы. А пока учись.

СТАРУХА

Сигом замечал ее каждый день на одной и той же скамейке. Проворные руки со спицами двигались почти автоматически, а глаза были устремлены в одну точку, находящуюся где-то на вершине дерева. Старуха вязала, и клубок ниток разматывался бесконечно и однообразно с утра до позднего вечера.

— У вас, наверное, нет родных, — сказал сигом, садясь рядом.

Старуха не удивилась неожиданному вопросу, повернула голову к сигому, и он увидел сеть морщин, рассекавших серую дряблую кожу.

— Ни родных, ни близких, — ответила старуха.

— А что вы вяжете?

— Шарфы и кофточки.

— Для кого?

— Продаю их и на вырученные деньги покупаю кое-что для себя.

— А если я отниму вот этот шарф?

Спицы остановились…

— Могу отдать его, если он вам нравится.

Сигом задумался. В книгах, которые Создатель разрешил ему прочесть, не упоминалось, что человек может без борьбы отдать что-то ценное другому, «Значит, эти вязаные вещи не представляют для нее ценности». Он спросил:

— Но если вы живете, то у вас есть чем дорожить? Я знаю, что для женщины главное — любовь, дети, семья, мир чувств. У вас ничего этого нет. Ваши чувства потухли. Что же осталось?

— Воспоминания. Я живу ими.

Он подумал: «Выходит, они могут быть настолько ценными, чтобы заменить остальное».

— Отними их — и вы погибнете?

Она поняла, куда он клонит:

— Я могу поделиться ими с любым. Мне будет это приятно.

— Поделиться — не подходит. Я хочу их все, полностью.

— Я и отдам их все.

Сигом заподозрил подвох:

— И ничего не оставите себе, ничего не припрячете? Даже волк зарывает кость про черный день.

— Они останутся со мной.

— Но вы же отдадите их мне, — напомнил сигом.

— Воспоминания — это не кости, не хлеб. Я отдам их, и они останутся со мной.

Сигом спросил у Создателя:

— Может ли человек отдать другому самое ценное и при этом испытывать радость?

— Нет, — сказал Создатель.

СУД

— Но нигде люди не нагородили столько несуразицы, сколько в уголовном праве, — сказал Создатель. — Сегодня ты убедишься в этом.

— Слушаю.

— Сегодня состоится суд над Альфредом Куршмитсом и его молодцами. Они разгромили лавку одного иностранца, а когда тот попробовал вступиться за свое добро, избили его до полусмерти.

— А какое мне дело до этого? — спросил сигом.

— Альфред и его молодцы — коренные жители этой страны, так же, как я. Мы сами хотим торговать у себя дома. Наша страна — для нас. Если все будут придерживаться этого принципа — в мире создадутся те устойчивость и порядок, к которым мы стремимся.

— Куршмитса и его друзей будут судить иностранцы?

— Нет, конечно.

— И судьи — не идиоты?

— Среди них будут всякие.

— Ты опасаешься, что не все они усвоили простую истину, которую ты только что изложил?

— Молодец, правильно меня понял! Но это еще не все. Большинство из них думает, как мы. Однако есть законы, которыми они формально должны руководствоваться. А по законам виноваты Куршмитс и его люди.

— Зачем же вам такие глупые законы? Не проще ли изменить их, чем обходить всякий раз?