Искатель. 1980. Выпуск №4

А самое главное: из-за чего он должен рисковать? Особенно сейчас, когда солнце прячется за ветви деревьев и в лесу вот-вот наступит темнота. Тем более что он уже узнал все, из-за чего пустился в это рискованное преследование.

— Домой, в замок, — зло прошипел Адомас в лицо Ка

зимиру.

10

3

Его разговор с великим литовским князем состоялся на следующее утро после возвращения в замок.

Ягайло внимательно выслушал Адомаса, ни разу не перебив и не задав ни одного вопроса. Нахмурив лоб, он некоторое время смотрел на боярина, затем отвел глаза в сторону.

— Ты брал с собой три сотни. Кто мешал тебе взять их

десять? Кто мешал окружить весь лес, чтобы навсегда забыть

о Боброке и его золоте?

— Великий князь, я хорошо знаю боярина Боброка. Таких

берут не числом, а хитростью.

— Но тогда для чего у меня ты? — с иронией произнес

Ягайло. — Чтобы не мешать Боброку разгуливать по Литве как

по своей Москве?

— Великий князь, пока Боброк бегает от нас по лесу, он

не страшен. Нам опасны его связи, письма, золото. Я окружу

урочище, где он прячется, засадами и секретами, я направлю

в лес своих лазутчиков. Я каждый день буду стягивать вокруг

него свою петлю вер туже и туже. И настанет час, когда он,

живой или мертвый, будет в моих руках.

Ягайло фыркнул.

— Можешь не стараться, боярин. Не сегодня-завтра я двину

войско на московского Дмитрия. Что тогда какой-то скитаю

щийся по моим лесам московит, будь он даже самим Боб-

роком?

Адомас нервно провел рукой по лбу.

— Великий князь, насчет твоего похода я и пришел говорить

с тобой.

Говорить о походе? — удивился Ягайло. — А что ты смыс

лишь в воинском деле, боярин? И о чем нам говорить? У меня

сейчас пятьдесят тысяч войска. Когда мой меч нависнет над

Русью с запада, двинется с юга и Мамай.

Великий князь, ты хорошо подсчитал свои силы. А знаешь

силы своих врагов?

На Псковщине всего пятнадцать тысяч русичей, на Брян-

щине — двадцать. Все остальные войска в Москве и Коломне.

Они против Мамая, которого Москва страшится пуще всего.

Мне нечего бояться, боярин, я все рассчитал.

Великий князь, ты видишь своего врага только на вос

токе. А разве нет их у тебя на юге, на западе, на севере?

На литовских рубежах везде покой.

Пока, великий князь. На русских кордонах тоже тишина,

но разве не нависла над ними смертельная угроза? Я расска

зывал тебе о моем разговоре с русским воеводой Богданом

и о том плане, что замыслили против Литвы московский Дмит

рий с Боброком. Я тогда не поверил воезоде, а сейчас верю.

Иначе для чего появился в Литве сам боярин Боброк? Зачем

с ним два воза московского золота? А может, были и другие

возы? Куда золото идет из Мосивы? Ясно, что к друзьям Руси,

а значит, врагам Литвы. Но к каким? Откуда ждать Литве удара

в спину, когда ты поведешь свои войска на Русь?

Ягайло зло сверкнул глазами.

— Я завтра же прикажу усилить свои западные и северные

II

крепости и гарнизоны. Я прикажу двинуть на границу со степью несколько конных полков. Я замкну все свои кордоны на крепкий замок. В комнате раздался дребезжащий смешок Адомаса.

Великий князь, и в результате ты лишишься десяти тысяч

своих воинов. И у тебя для похода на Русь остается только

сорок тысяч. А ведь ты не обменялся с московским Дмитрием

еще ни одной стрелой, ни одним ударом меча...

Пусть так, боярин. Но и с сорока тысячами моих воинов

я отвлеку на себя десятки тысяч русичей. Разве это не будет

помощью Мамаю?

И тогда в голосе Адомаса зазвучал металл.

— Великий князь, ты говоришь и думаешь только об Орде

и о Мамае. Ты все твердишь о помощи татарскому хану, а

представляешь ли ты, чем может обернуться эта помощь для

тебя самого? Ты говоришь, что на Псковщине стоят пятнадцати

тысяч русичей? Да,там стоят русские дружины, но во главе

их полурусич-полулитовец — твой родной брат князь Анд

рей Полоцкий. На Брянщине стоят двадцать тысяч русичей, а

их главный воевода опять-таки полурусич-полулитовец — твой

родной брат князь Дмитрий Трубчевский. Не тысячи русских

воинов на востоке твои враги, великий князь, а эти двое,

такие же сыновья старого Ольгерда, твоего отца, как и ты

сам, — князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. И опаснее

этих врагов у тебя нет никого.

Великий князь вздрогнул, его лицо исказилось ненавистью, сложенные на груди руки сжались в кулаки.

— Боярин, ни слова об этих предателях, — прогрипел он. —

Ни слова, прошу тебя...

Адомас внутренне рассмеялся, он всегда рассчитывал свой удар так, чтобы тот был как можно точнее и болезненнее. Он не ошибся и сейчас. Великий князь не мог терпеть даже упоминания о своих родных братьях, православных князьях Дмитрии и Андрее Ольгердовичах, вскоре после смерти их отца, прежнего великого литовского князя Ольгерда, перешедших на службу к московскому Дмитрию и ставших князьями в Брянске и Пскове. А сколько литовских и русских князей и бояр с менее известными именами тоже откололись от Литвы, признав над собой руку великого московского князя!

Глаза Ягайлы сузились от злости, по лицу пошли красные пятна.

Проклятые изменники, из-за зависти ко мне и моему ти

тулу они переметнулись к московскому Дмитрию.

Нет, великий князь, не зависть к тебе заставила их поки